Илья Крымов - Песнь копья

Самшит проснулась с криком и выпала из гамака. Ей не хватало воздуха, шерсть по всему телу стояла дыбом, ужасный сон выволок из прошлого самую страшную память. Нужен ром, нужно напиться и опять забыть… а потом ещё раз и ещё… Вечность, залитая ромом… это не поможет! Будет только хуже… нет-нет, нужно другое. Самшит знала, что нужно сделать.

Она достала свой нож, но тут же убрала обратно эту мелкую железную занозу. То ли дело мушкетон. Оружие, сделанное людьми, плохо лежало в её трёхпалых руках, но да ничего, она приспособилась, главное покрепче упереть приклад в плечо. Проверив ещё раз, заряжен ли мушкетон, Самшит прошла меж натянутых тут и там гамаков, в которых храпели матросы, и бесшумно выбралась на верхнюю палубу.

Судьба благоволила желаниям, терзавшим её душу в ту ночь, — на море опустился густейший туман. Скрипели снасти и хлопали паруса, чирикали висса в вороньем гнезде, а Самшит кралась. Слух и нюх уберегли её от встречи с рогатым великаном в металле; с двумя человеческими женщинами она тоже не столкнулась, а прекрасная память позволяла ей избегать самых скрипучих досок. Сокрытая туманом, Верховная мать пробралась к носу корабля, где уплотнилась тёмным силуэтом фигура её врага.

Чавканье и хруст костей достигли уха, Самшит замерла парализованная ужасом, вновь увидев как наяву день крушения своей жизни. Но запах протухшей рыбы вернул её в настоящее и девушка поняла, — орк жрал. Она приблизилась очень медленно, а чудовище и не замечало, продолжая умалять плоть какой-то огромной рыбины. Щёлкнул взведённый курок.

Половина рыбы выскользнула из перепончатых пальцев, орк медленно выпрямился и повернул голову. Мушкетон смотрел туда, где под капюшоном должен был быть лоб. С шумом чудовище втянуло воздух, помедлило немного и… подобрало рыбу.

— Сегодня я не умру.

Голос прозвучал отовсюду и ниоткуда, он был бесцветен, безжизненен, бесплотен, словно и не существовал совсем. Верховная мать вжала голову в плечи и чуть не выстрелила.

— А ты можешь умереть, кааш. Убери оружие и сам убирайся, если хочешь встретить новый день.

— Будь ты проклят! Ты и весь твой род! — дрожа от страха и ненависти выдохнула Самшит.

— Все мы прокляты, кааш. Имя нашему проклятью «жизнь».

— Я убью тебя!

— Сегодня я не умру, — повторил голос из ниоткуда.

— Ненавижу вас… ненавижу всей душой…

Орк вновь потерял интерес к рыбе. Он медленно откинул капюшон и посмотрел на Самшит, отчего та едва не закричала и не бросилась бежать.

— Ненависть — есть уродливое дитя бессилия и страха. Сильные не ненавидят, а слабые ненавидят, но они бессильны.

Белые орки отличались от зелёных, они были ещё страшнее, ещё уродливее, хотя видят боги, такого нельзя было и вообразить. Белые орки не рождались, а прогрызали себе путь из утробы зубами, хладнокровные, лишённые душ и чувств, подобные двуногим акулам чудовища. С самого появления на свет эти твари были нерушимыми узами связаны с Глубинным Владыкой, которого ненавидел и которому поклонялся весь орочий род. Его глашатаи, его избранные, морские пророки, заклинатели ураганов и подводных чудищ. Маргу смотрел на Самшит парой тёмных, холодных глаз, а из пасти текла слюна пополам с рыбьей кровью.

— Все ненавидят нас. — Голос шёл отовсюду и ниоткуда. — Что мы тебе сделали, кааш? Изнасиловали твою мать? Смастерили кисет из мошонки твоего отца? А может… сожрали твоих детей?

Мушкетон изрыгнул свинец в ореоле пламени, Маргу пошатнулся, но не упал, а вскочил на ноги и вырвал оружие из рук Самшит, — что игрушку у младенца отнял. Огромная ладонь сжалась, раздался хруст и обломки упали на палубу. Тогда орк взял Самшит за плечи и заглянул в самое её нутро.

— Так просто ты от меня не отделаешься, жрица.

Акулья пасть распахнулась и поглотила весь мир.

***

Самшит проснулась с криком. Распахнулась дверца каюты, но Н’фирия не смогла проникнуть внутрь, — Пламерожденные едва помещались в тесноте трюма.

— Госпожа?

— Я… я… я жива… жива…

— Вас разбудил выстрел?

Мысли верховной матери понеслись табуном испуганных лошадей, она схватила Доргонмаур и вышла в проход, почти полностью занятый Н’фирией.

— Госпожа, Нтанда уже наверху, она скажет, что произошло, вам не следует…

— Скорее вылезай наружу и освободи мне путь!

— Повинуюсь.

На верхней палубе властвовал туман, который едва могли разогнать фонари. Он приглушал множественные возгласы, брань, проклятья. Кто-то стонал и подвывал.

— Назад! Назад, язви ваши души!

Этот рык принадлежал Кельвину Сирли. Самшит поспешила к источнику голоса, но тут же наткнулась на префекта Огненных Змеек.

— Матушка, случилось то, о чём вы предупреждали, — орк убил матроса и теперь команда хочет отомстить. Белобрысый его защищает, всё идёт к бойне…

Н’фирия подозвала к себе сородича, оставленного на палубе присматривать за чудовищем, но Пламерожденный лишь пожал плечами, — туман был слишком густым, он ничего не видел и слышал только приглушённый голос.

— Голоса, — поправила Самшит, не вполне веря самой себе.

— Нет, госпожа, Р’ух у л говорит, что слышал только голос жертвы перед выстрелом, а когда приблизился, матрос был уже мёртв.

— Мои Змейки твердят то же, — сказала Нтанда. — Накажу их позже. Нам лучше не привлекать к себе внимания сейчас, матушка. Когда армадокийцы разделаются с наёмниками, задумаются и о нас. Несомненно, мы вас защитим, но что станет потом с этим кораблём, без команды посреди моря…

— Проложите мне дорогу!

Пламерожденные двинулись вперёд, расталкивая с пути членов экипажа. Так они добрались до носа «Предвестника», где стоял с обнажёнными мечами Кельвин Сирли. Перед ним валялись, держась за свежи раны два моряка, а позади сидел на том же месте белый орк. Он жрал рыбу, не обращая внимание на разъярённых и испуганных армадокийцев.

— Я предупреждал! — разносился голос Эскобара.

— Ты взялся за работу, малодушная мразь — с холодной яростью отвечал ему Кельвин, — так доведи её до конца! Назад отребье, кто ещё попытается подойти — умрёт тут же! Уходите отсюда, госпожа, — попросил наёмник твёрдо, — я всё улажу в самом скором времени.

— Дело идёт к бойне, — ответила Самшит и замерла вдруг.

Она ожидала увидеть это, но когда всё-таки свершилось, не смогла сразу же собраться. Подле орка лежал мёртвый кааш. У него не хватало головы, шеи и части груди. Страшная рваная рана изливала на доски кровь.

Появление пассажиров ударило по решимости моряков. Пламерожденные были угрожающе велики, а Огненные Змейки, хоть и женщины, внушали дрожь выучкой опытных убийц. Могло произойти всё, что угодно.

— Капитан, призываю вас утихомирить людей, — молвила Самшит печально. — Орк защищался.