Владимир Сухинин - Не зная отдыха и сна

Рынг отбил одну стрелу, другая вошла ему в подмышку, он заревел и обломил древко, развернув быка, направил его на ближайшего врага. Тысячник поднял свой топор, но тут его бык упал на передние ноги, и Рынг кубарем полетел вперед. Он упал на острия копий, пронзенный в трех местах, попытался встать, и, когда поднял голову, то увидел, как стремительно ему в голову летит острие копья. Он оскалился, и в этот миг острие вошло ему в рот. Последние его мысли были горьки, как степная полынь: «Отец! Какая бесславная смерть!»

Рынг вышел из тела и завис над полем боя. Он видел, что сражение проиграно, а сквозь зажатые в клещи остатки его тысячи шел орк с синими волосами, и от него орки отлетали, как комья грязи с копыт лорхов. А затем над полем разнесся клич:

— Худжгарх! Худжгарх!

Я встал один за спинами всадников. Уверенно пошел прямо на быков. Своими черными руками бил и разрывал врагов на куски. За мной стали смыкаться ряды ветеранов. В один из моментов боя меня переполнило пьянящее чувство победы, и я заорал, перекрикивая шум боя:

— Худжгарх!

И этот крик подхватили сражающиеся. Над кровавым побоищем разнесся воинственный крик победителей:

— Худжгарх! Худжгарх!

В ушах гремело, и сливались вопли побежденных, восторженные крики победителей. Зажатые со всех сторон орки, пришедшие нас убивать, остановились и стали бросать на землю оружие. Их воинственный дух, их воля сражаться были сломлены. Каждый из них понимал: Отец отвернулся от них. Вскоре все они стояли, выставив пред собой руки и показывая, что они не вооружены. Противник сдался.

Я тяжелым шаркающим шагом направился к ним. Толпа моих орков расступалась предо мной, и крики замолкали. Я вышел к окруженным. Как таран, прошел до середины, расталкивая лорхов так, что они падали, и те, кто видел мою силу, спешили уйти с моего пути. Встав посередине, я начал говорить:

— Орки! Вы один народ единого Отца, но вы подняли оружие на своих братьев. Вы разделились! Вы разделились на тех, кто верен заветам Отца, и на тех, кто решил первенствовать в степи. Все орки равны пред Отцом, так сказал Худжгарх. Орк не раб, он свободен. Он родился свободным и умрет свободным. Вы пришли поработить нас, вы нарушили завет Отца. Вы убиваете не врагов. Вы убиваете братьев ради того, чтобы быть первыми в степи. Нет чести в этом. Это позор. Отец отвернулся от вас и даровал победу нам.

Я оглядел молчавших противников суровым взглядом и подпустил в воздух эманации страха. Он разлился, как невидимый туман, наполняя ужасом сердца всех участников битвы.

— Но мы верны заветам Отца, — продолжил я после недолгого молчания в ожидании, когда все проникнутся жутью, — и не хотим вашей смерти. Идите без своего оружия и без чести. Вы свободны. Те, кто захочет присоединиться к нам, получат оружие вновь и будут сражаться за нашу свободу. Даю вам полчаса, чтобы убраться или остаться. Я все сказал.

Потом под изумленными и подавленными взорами побежденных орков пошел прочь. Дошел до предводителя сотен моих орков, вышедших сражаться за пределы лагеря, и сказал ему:

— В лагере внизу остались лорхи и припасы. Идите и заберите их.

Отпуская орков, я не боялся предательства с их стороны. У них был свой кодекс чести. Если орк сдался, то с тем, кому он сдался, орк больше сражаться не будет. Он или уйдет, приняв на себя позор, и будет в дальнейшем жить среди людей, или примет сторону победителя. Обычно они присоединялись к племени победителя, так как закон выживания диктовал им быть с тем, кто сильней. И в этом для них не было ничего зазорного.

Постепенно подъем на плато пустел. Наши уходили забирать заслуженные трофеи, а малая часть побежденных покидала поле битвы. Ко мне подошли четыре орка. Они уже знали, кто я такой.

— Посланник, — обратились они ко мне. — Наши сотни встанут под твои знамена и еще неполные две сотни без гаржиков. Что прикажешь делать?

— Это не мои знамена, гаржик, это знамя Худжгарха — посланника Отца к детям своим. А прикажу следующее. Объедините неполные сотни в одну, и пусть сами выберут себе командира. Забирайте обоз и под стягом Худжгарха уходите на юг вдоль гор. В одном переходе отсюда встретите идущее сюда подкрепление. Поступите в распоряжение их командира. Ты, Бураб, — произнес я, и у орка, который за всех говорил, удивленно вспыхнули глаза. В них читался вопрос: «Откуда ты знаешь мое имя»? — берешь командование этим отрядом на себя. Будешь полутысячником. Все, ступайте. Нам надо готовиться к новой битве.

Основные силы противника подошли раньше, чем я ожидал. Уже через три часа после того, как ушли наши новые отряды с животными и обозом, появились передовые сотни сторонников Рока. И еще через час подтянулись остальные отряды. Пыль поднималась над степью стеной. От топота тысяч боевых быков шел гул и земля стонала. Из пыли показались неровные шеренги всадников на лорхах. Это зрелище завораживало своей смертельной красотой.

Для того чтобы прибывшие по нашу душу орки прониклись обстановкой и не спешили с атакой, я приказал тела убитых орков перетащить в лагерь. Свыше двухсот тел были сложены вокруг принявших смерть шаманов. Еле успели управиться. Новой атаки с наскока я не ожидал. Пропавшая передовая тысяча и тела мертвых заставят их командиров задуматься. Так оно и оказалось. Подошедшие ревнители старой веры окружили пустующий лагерь и так простояли минут тридцать, затем стали рыть могилы для своих убитых воинов. Лагерь они расположили в полулиге от места, где нашли тела. С наступлением темноты зажглись костры, и последователи Рока стали проводить ритуал проводов душ убитых за грань.

К полуночи лагерь затих, а я решил нанести им «визит вежливости». Под «скрытом» телепортировался к лагерю и встал на небольшой возвышенности рядом с секретом из двух орков. Стал присматриваться к лагерю. Я не видел ничего необычного. Горели костры, воины готовили нехитрый ужин, мычали лорхи и ходили патрули. Я прыгнул в середину лагеря. Мне нужно было добраться до тех, кого Рок наделил силой и своей славой. Я предполагал, что это не составит труда. Но не тут-то было. Вместо этого я словно упал на металлическую сетку под током высокого напряжения. Меня тряхануло и отбросило назад прямо на лежащих орков. Повезло, что я был под ускорением, если бы прыгал в нормальном течении времени, то, скорее всего, сгорел, и Лиан бы не помог. А так отделался легким шоком и воплем Лиана, который внутри меня искрился, как новогодняя елка. Весь избыток энергии прошел через него. И он, не задумываясь, выплеснул его яркой вспышкой, осушив мгновенно пруд и спалив дотла парочку воинов, неудачно оказавшихся рядом со мной.

Я отполз от них и побежал подальше от этого места. Вышел из ускорения и стал наблюдать, что будет дальше. Лиан показал мне кулак и выбросил свою обгорелую соломенную шляпу.