Владимир Сухинин - Не зная отдыха и сна

— Пока нет, — спокойно ответил Фома.

— Я поясню. Все пятьдесят монет тот, кто о тебе сообщит, не получит, но десяток ему перепадет. Так чтобы не было соблазна, лучше оставь десяток золотых, и мы по мирному разойдемся.

— Не перепадет и не разойдемся, — равнодушно ответил Фома.

Он понял, что купца обуяла жадность. Хочет сохранить свои денежки и вроде как честным остаться. Мол, плату не бери, и мы про тебя никому не скажем. Он-то, может, и не скажет, а вот Прохор обязательно донесет. Купец непонимающе уставился на Фому.

— Стражникам, которым донесут на меня, я скажу, что ты был со мной в деле, и тебя потащат следом. Я-то скроюсь, не в первый раз, а ты сядешь в тюрьму и все потеряешь. Ты это хотел мне сказать?

Купец, казалось, потерял дар речи. Он вылупился на Фому и молча с ужасом на него смотрел.

— Еще скажу, что мне помогал убегать твой приказчик. Чтоб и он не подумал сделать глупость.

Проходящему Прохору он указал на лавку рядом:

— Сядь, Прохор, разговор есть.

Приказчик недоуменно посмотрел на орка, но сел. Отодвинулся на краешек лавки, от орка подальше.

— Разговор у нас с уважаемым Играмом зашел о том, что ищут некоего орка и предлагают за него награду аж пятьдесят золотых монет! Представляешь!

Приказчик ухватился за бороду и сглотнул. Кадык на его худой шее дернулся и замер. Сам он во все глаза уставился на говорившего.

— Так вот, я и говорю, а что если этот самый орк скажет страже, что купец и его приказчик с ним в деле? Что они — шпионы Вангора. Как считаешь, Прохор? Стоит это пятидесяти золотых?

Приказчик, еще больше побледневший, проглотил еще один комок, застрявший в горле, и, хрипя от удушья, еле-еле проговорил:

— Нет… хр… не стоит.

— Вот и я думаю, что не стоит. А что скажет уважаемый Играм?

Купец первым пришел в себя и вымученно заулыбался.

— Что ты говоришь, конечно, не стоит, — потом достал кошель. Отсчитал десять монет. — Вот, Клыкастый, твоя плата. Все по-честному. — Затем спешно стал подниматься. Уже вставая, он пробубнил: — Все, твоя помощь больше не нужна.

Фома посуровел.

— У нас был договор, что я доеду с вами до Грановерда. Ты не хочешь его исполнять?

Купец остановился, осунулся и спешно пролепетал:

— Конечно, до Грановерда. О чем речь.

Оба ушли, а Фома стал спокойно ужинать. Он понимал страхи этих проходимцев. Попасть в тюрьму с ярлыком вангорского шпиона — это смерть. И никто дознаваться, что это наговор на честных подданных императора, не будет. Проще посадить, выбить признание и повесить. И шпионов нет, и план по ним выполнен.

На следующий день к нему никто не подъезжал. Он ехал, предоставленный самому себе. Спокойно прошли в составе каравана контрольно-пропускной пункт на границе провинции и направились на запад, к побережью.

Вечером перед привалом Фома подъехал к купцу. Протянул ему увесистый мешок. Купец недоуменно принял его.

— Что там? — спросил он и осторожно потряс. По звону понял, что монеты. Еще больше удивился, внимательно, без обычного прищура посмотрел на орка.

— Это пятьдесят золотых илиров, уважаемый Играм. Премия за одного маленького орка, — улыбаясь, пояснил он. — Я ухожу. А это — благодарность за помощь. Не хочу оставаться в долгу. Прощай… и поделись с Прохором, а то он от зависти повесится, — рассмеялся Фома. Подстегнул лошадь и погнал ее прочь.

К купцу, замершему с открытым ртом и смотрящему вслед орку, подъехал приказчик.

— Чего это он? — тоже глядя вслед орку, спросил Прохор.

— Уехал. Дал вот пятьдесят золотых илиров. — Купец потряс кошелем.

— Да ну? Не может быть, — не поверил приказчик.

Играм развязал кожаный шнурок и заглянул в кошель.

— Точно, илиры, и по весу тянет на пятьдесят монет.

— Надо же! Ты ему дал десять, а он вернул пятьдесят. Дурной орк.

— Сам ты дурной, Прохор. Для орка не золото главное, а честь. Понял?

Приказчик отрицательно покачал головой.

— Нет, Играм, не понял, — и, не в силах скрыть зависть, глухо пробубнил: — Повезло тебе: и в тюрьму не сел, и деньги получил.

Купец прищурился и внимательно посмотрел на приказчика.

— Предать меня захотел, Проша? — мягко улыбаясь, спросил купец.

У Прохора по спине пробежал холодок.

— И в мыслях не было. Играм. — Приказчик осенил себя священным кругом. — Создателем клянусь!

Купец, все так же ласково улыбаясь, погрозил ему пальцем.

— А то смотри у меня. Как приедем в Грановерд, я тебе дам премию пятнадцать золотых, радуйся.

— Спасибо, Играм! Это очень… очень щедро… Конечно, я рад. Очень рад.

— Ну, тогда дай команду остановиться. Разобьем лагерь здесь, возле речки, до села не поедем.

Приказчик кивнул и поехал к голове каравана. Купец невесело усмехнулся, смотря ему вслед: «Рад он».

Утром в лагере случился переполох. Пропал Прохор. Искали его, искали и не нашли. Лошадь его была на месте, а сам отсутствовал. Получив доклад от людей, искавших приказчика, что нигде его найти не могут, купец спокойно пожал плечами и приказал собираться.

Через полчаса обоз тронулся в путь, миновал мост через речушку и поехал дальше, а под мостом к берегу прибило тело мужчины с разбитой головой. Небольшие волны, набегая, толкали его дальше на берег и, отхлынув, тащили обратно. Водяные крысы вылезли из своих нор и стали осторожно принюхиваться. Не увидев ничего подозрительного, с писком окружили труп.

Лигирийская империя. Грановерд

О том, что случилось в караване, Фома не знал. Он прибыл в Грановерд рано утром, и его зоркий глаз сразу заметил, что город живет необычной жизнью. Даже рано утром на воротах стояла усиленная стража, а вместе со стражниками дежурил маг.

Чем дальше Фома заходил вглубь на территорию империи, тем больше попадалось патрулей, тем внимательнее досматривали путешественников. Постоянно задавались вопросы: «Куда следуешь? Откуда? По какой надобности?» Он видел, что подозрительных личностей задерживали. Что с ними потом происходило, можно было лишь догадываться. Фома ясно видел, что такие меры предосторожности нужны лишь для того, чтобы скрыть подготовку к войне.

Перед въездом в город Фома напихал под куртку разной одежды, за щеки положил гладкие камушки и выглядел как низкорослый, по орочьим меркам, но полный орк. Теперь он был похож на шамана-отшельника, и стража, мельком глянув на проезжающего орка, взяла проездную пошлину в половину серебряного илира и потеряла к нему интерес. Орки никогда не были шпионами других государств, а под описание беглеца он не подходил.

Город еще пребывал в утренней туманной дремоте. Прохладная сырость приносила с моря запах гниющих водорослей. И, несмотря на раннее утро, по городу ходили многочисленные патрули, а в людных местах возле трактиров и рынков мелькали неприметные людишки в серых одеждах.