Владимир Сухинин - Не зная отдыха и сна

— Теперь слухи о жестоком и ужасном сеньоре разлетятся по окрестностям, — смеялась внутри меня Шиза. — Как же с тобой интересно.

Повариха, притащенная дворфом, увидела лежащих без памяти людей и тоже присоединилась к ним. Ее крепко обнимала и выла, словно волчица, девочка. Страшно, дико и безнадежно.

— Тьфу, — сплюнул я. — Смешно ей. Делать что?

— Не знаю, — ответила хохотушка. При этом она была немного осоловелая, блуждая где-то далеко. — Но, думаю, у тебя все получится. — Шиза ушла.

Я поглядел на стоявшего, выпятив брюхо вперед, словно солдат Швейк, дворфа. Он пожирал меня преданным взглядом, и я понял, что, дай ему команду, он подожжет этот трактир вместе с его работниками.

— Бурвидус, хватит изображать истукана, — проворчал я. — Мне нужно поговорить с этой ворожеей. Сделай что-нибудь.

— Ваш господин проявил ко всем великую милость! — заорал дворф. — Вы все прощены! Благодарите его милость, — закончил довольный дворф.

Его крик пробудил к жизни всех потерявших сознание, и началась вторая часть Марлезонского балета. Пришедшие в себя служители пива и пирогов, обливаясь слезами благодарности, стали воздавать мне хвалу и целовать сапоги. Дворф, довольный, что угодил мне, важно качал головой.

Я не слушал, что они говорили, я с ненавистью смотрел на дворфа. Этот балаган мог продолжаться вечно. Он правильно понял мой взгляд и, струхнув, остановил проявления верноподданнических чувств четверых (чудом оставшихся в живых, по их мнению) людей, которым не посчастливилось повстречать меня.

— Все, хватит! — прокричал он, и все четверо замерли.

Я же как можно миролюбивее проговорил:

— Я хочу поговорить с матерью моей служанки, вот с этой доброй женщиной. Остальные идите и занимайтесь своими делами.

Девочка, уцепившись за подол платья женщины, не отпускала ее. Она зверьком выглядывала из-под ее руки. Предлагать поварихе сесть я не стал.

— Говорят, ты ворожея? — глядя на женщину, спросил я, и она вновь упала на колени.

— Врут! Все врут, ваша милость! Не колдую я, — говорила она торопливо, с придыханием, и я видел, что врала безбожно, врала оттого, что не понимала, что хочет от нее ее господин. Просто оттого, что испугалась непонятной ситуации и последующего наказания.

— Жаль, — ответил я. — А я хотел тебя наградить. — Вот, золотой илир приготовил, — и со вздохом повертел монету в пальцах.

Первой опомнилась девчушка.

— Я могу поворожить, — произнесла она, не отрывая зачарованного взгляда от желтой кругляшки. Он словно магнит притягивал ее к себе.

— Цыц! — цыкнула на нее мать.

Но я остановил ее взмахом руки.

— Тебя как зовут? — спросил я с добрыми интонациями в голосе, пытаясь наладить с девочкой контакт.

— Вимота… ваша милость.

— Скажи мне, Вимота, почему я испытываю тревогу?

Девочка посмотрела на меня, прикусила губу и стала говорить:

— Э-э-э. Город… Большой город у двух морей… Там… там ученик, он попал в беду… женщина… она его знает. Ему плохо. — Девочка поморщилась, словно испытала боль сама. — Он зовет… Зовет…

— Кого зовет? — не выдержал дворф, который напряженно слушал девочку.

— Не знаю. Хуб… Худю… Не понимаю.

Я поднялся из-за стола. Положил на стол монету.

— Бурвидус, забери девочку в замок, устрой ее там хорошо. Пусть будет рядом с Чернушкой.

Девочка вытаращилась, а ее мать вновь упала на колени.

— Спасибо, ваша милость… — запричитала она, в отличие от девочки она понимала, что я только что подарил ее дочери блестящее будущее.

Широким шагом, не слушая слов благодарности, я направился к выходу.

«Значит, в беду попал Фома. В городе у двух морей. И стал звать меня на помощь. Если мне не изменяет память, — размышлял я, — то он направился в Лигирийскую империю за отцом мальчика, которого мы спасли из плена. Посовещавшись, орк и снежный эльфар решили мне помочь увеличить количество желающих войти в мой род».

Конечно, я понимал их задумку. У бывшего посла, после того как его отлучили от рода и дом отказался от него, нет других вариантов, чтобы выжить. Он и его сын стали позором для своего дома. И другие рода, входящие в дом, в котором ранее пребывали отец с сыном, постараются смыть этот позор кровью изгнанных. А войдя в мой род, они начинают жизнь заново, с чистого листа. Только мой род получит клеймо отверженных. Хотя мне это было безразлично. Вот Фома и решил поговорить с папашей мальчика… только что-то пошло не так. Что за женщина встретилась на его пути? Размышляя, я вышел из трактира и прыгнул телепортом на корабль-базу.

— Шиза, давай определи, где наш маленький орк и что это за город у двух морей? — Помня, как я искал следы Вироны, на каждого из своих людей и нелюдей я заранее прикрепил магическую метку, по которой можно было их найти.

— Он в столице Лигирийской империи, — отозвалась Шиза. — Лигирии. Прокладываю маршрут. Так… Надо идти в Брисвиль, оттуда — прямо в столицу. Там по метке найдем Фому. Это самый быстрый способ до него добраться. Но тебе надо переодеться по лигирийской моде, чтобы не вызывать ненужных подозрений. В Брисвиле и прибарахлишься.

Столица империи могла поразить дикаря или провинциала монументальными зданиями, мощенными камнем дорогами, храмами и пышностью одежд жителей. Но для меня, побывавшего в Москве, Ленинграде и Кабуле, это был средневековый, с узкими улочками, город, запертый в трех стенах.

Я сошел с портальной плиты и свистом подозвал экипаж с открытым верхом. Усевшись, приказал двигать в верхний город.

Цокали копыта, коляску потряхивало на мостовой, и она с трудом разминулась со встречным экипажем. Прохожие спешно убегали, давая место каретам.

Я же думал: «Что там происходит?» Фома был еще жив, и это меня немного успокаивало.

Вскоре мы прибыли на небольшую площадь и остановились у комплекса задний с куполами. Расплатившись, я вошел в центральное здание. Именно где-то здесь находилась метка Фомы. Заспанный старик уставился на меня недовольными буркалами.

— Нет мест, — буркнул он.

Я ухватил его за длинный синий нос и сильно сжал.

— О-о-о! — завопил старик. — Опять!

— Орка видел? — спросил я.

— Видел. Видел. В палатах с короной.

Я отпустил нос.

— Куда идти?

— Туда. Туда, — замахал рукой старик, показывая на невысокую каменную лестницу.

Я кинул ему золотой илир.

— Кто там еще?

Старик ловко поймал монету, рассмотрел и сунул за пояс.

— Три эльфара и девка, ряженая под парня. Больше никого.

Я кивнул и пошел дальше. У дверей остановился, вышел в боевой режим, прыгнул в помещение коротким телепортом и осмотрелся. Увиденная картина ужасала. Фома был изуродован. Пальцы рук неестественно вывернуты, под ногтями иголки, лицо превратилось в кровавую маску. Ноги переломаны, коленные чашечки разбиты, но Фома еще дышал, хрипло и слабо. Глядя на него, я понял, что он отключал рецепторы боли, и истязатели, не добившись нужных сведений, просто хотели сломать его волю полностью, вместе с физической оболочкой. Они подлечивали его, не давая умереть.