Дин Кунц - Избранные произведения. V том [Компиляция]

Во рту у меня пересохло. Ладони вспотели. Мне хотелось съесть хороший эклер.

Лорри сжала мою правую руку. Её тонкие пальцы были холодны как лёд.

Подойдя к одному из окон, что находились по обе стороны парадных дверей, Панчинелло выключил фонарь, раздвинул тяжёлую портьеру, оглядел ночь.

— На площади ни огонька.

Таймеры в подвале дворца вели неумолимый отсчёт. Хотелось бы знать, сколько оставалось времени до того момента, когда дворец взлетит на воздух и погребёт нас под обломками.

Словно прочитав мои мысли, Панчинелло вернул портьеру на место и повернулся к нам:

— У нас чуть больше семи минут, но это все.

Он включил фонарь, положил его на пол, достал из кармана пиджака ключ от наручников, подошёл ко мне.

— Я хочу, чтобы ты скатил тележку по ступеням на тротуар и подкатил её к заднему борту жёлтого микроавтобуса, который припаркован практически напротив парадных дверей.

— Конечно, нет проблем, — ответил я, скривился, услышав в собственном голосе нотки покорности. Но я, конечно же, не мог сказать: «Выкатывай её сам, клоун».

Когда он размыкал стальное кольцо на моём запястье, я подумал о том, чтобы попытаться вырвать пистолет из его руки. Но что-то в его теле подсказывало мне, что он ждёт от меня такой реакции и ответ будет жёстким и эффективным.

Если Лорри было суждено умереть от пули, именно мои необдуманные действия могли привести к её гибели. Поэтому я решил дожидаться более удобного момента и не предпринял попытки завладеть пистолетом.

Я ожидал, что Панчинелло освободит и Лорри, но вместо этого он ловко защёлкнул освободившееся кольцо наручников на своём правом запястье и перекинул пистолет в левую руку. Судя по той уверенности, с которой он держал оружие, выходило, что обеими руками он владеет в равной степени.

Он приковал Лорри к себе.

Я видел, как это произошло, но мне потребовалось несколько мгновений, чтобы осознать случившееся. Мне не хотелось верить, что наши надежды на выживание так внезапно и резко уменьшились.

Скованные одной цепью, мы с Лорри могли бы попытаться обрести свободу, оказавшись на улице. Теперь же она стала его заложницей не только для того, чтобы приструнить полицейских, если б они таки появились на горизонте. Тем, что ей никуда от него не деться, он и меня держал на коротком поводке.

Что же касается меня… Панчинелло уже решил, что может избавиться от меня, если события примут неугодный ему оборот.

Тот факт, что он приковал к себе Лорри, ставил под вопрос искренность обещаний, которые он дал нам. Так что теперь выстрелы могли загреметь скорее раньше, чем позже.

Следовательно, ни Лорри, ни мне не следовало показывать, что его поведение кажется нам странным. Но для этого нам предстояло продемонстрировать наивность новорождённых.

Вот мы и улыбались, словно это были лучшие минуты в нашей жизни.

Улыбка Лорри напоминала улыбку участницы конкурса «Мисс Америка», когда ведущий задавал особенно каверзный вопрос: «Мисс Огайо, вы видите щенка и котёнка, играющих на железнодорожном полотне. Поезд приближается, и у вас есть время спасти только одного из них. Кого бы вы обрекли на ужасную смерть, щенка или котёнка?»

И мои губы растянулись, словно их подвесили к бельевой верёвке и закрепили прищепками на концах. Пожалуй, широтой улыбки я тоже мог посоперничать с Мисс Огайо.

Я открыл одну из дверей и выкатил тележку на крыльцо.

Холодный, пахнущий хвоей воздух превратил пот на шее в ледяную плёнку.

Луна ещё не встала. Сквозь редкие разрывы в облаках до земли доходила лишь малая часть звёздного света.

Ни одного огонька не светилось в парке, не горели уличные фонари. И здания вокруг площади стояли тёмные и молчаливые.

Огромные лиственницы, растущие между нами и мостовой, загораживали большую часть города, но сквозь ветви я видел жёлтые мигалки ремонтных грузовиков энергетической компании на Альпийской авеню, в полуквартале к северу от площади.

Панчинелло и Лорри вышли следом за мной на крыльцо.

Фонарь он оставил в доме. При столь слабом звёздном свете я не мог разглядеть его лица.

Может, и хорошо, что не мог. Если бы разглядел, то прочёл бы на нём то или иное безумное намерение и не знал бы, что же мне с этим делать.

Но я сожалел о том, что не вижу лица Лорри. Чувствовал только, что улыбка её поблекла. Так же, как моя.

Десять ступеней отделяли крыльцо от тротуара. Выглядели они крутыми.

— Мне придётся относить коробки в микроавтобус по одной или по две, — сказал я. — Дно тележки зацепится за ступени, и скатить её не удастся.

— Не зацепится, — заверил он меня. — Для этого мы купили тележку с большими колёсами. Она легко скатится вниз.

— Но…

— У нас осталось меньше шести минут, — предупредил он. — Смотри только, чтобы тележка не перевернулась, а не то деньги разлетятся по тротуару. Это будет… глупо.

Похоже, он опасался, что моя неуклюжесть может привести к тому, что я растянусь на тротуаре, тележка, перевернувшись, накроет меня и погребёт под тремя миллионами долларов в новых и истёртых банкнотах.

Я встал перед тележкой и потянул её на себя, используя гравитацию в качестве тяги, а тело — тормоза, не позволяющего тележке набрать большую скорость

И, как это ни странно, без происшествий добрался до тротуара.

Панчинелло и Лорри спустились следом за мной.

Я не знал, молиться ли мне о том, чтобы на улице появился случайный прохожий, или всё-таки будет лучше, если наша компания останется в неизменном составе. У меня были веские основания полагать, что Панчинелло без малейшего колебания убьёт любого, кто возникнет у него на пути.

Ну где, где этот точно направленный, падающий с верхнего этажа сейф? Когда он особенно нужен, его, естественно, нет и в помине!

Я покатил тележку в заднему борту микроавтобуса.

Всего в восьми фугах стояла моя «Дайтона Шелби Z». Отличная машина… но такая хрупкая.

— Дверцы не заперты, — следуя за мной, он остановился в шаге от бордюрного камня. — Поставь коробки в грузовой отсек. И поторопись.

Хотя я знал все о дрожжах и химическом процессе, посредством которого яйца превращаются в суфле, изучению взрывчатых веществ я уделял недостаточно времени. Но мог точно сказать, к каким последствиям приводит взрыв пластита.

Открывая задние дверцы, представил себе, как весь фронтон «Дворца Сноу» отделяется от остального здания и обрушивается на нас, накрывая тоннами кирпича и блоков известняка.

Перекладывая коробки с тележки в грузовой отсек микроавтобуса, я также представлял себе, как взрывная волна отрывает от каждого из нас конечность за конечностью.

Шесть коробок уже стояли в грузовом отсеке, восемь, десять…