Дин Кунц - Избранные произведения. IV том [Компиляция]

— Да и я не оказалась бы там, если бы не провела мою относительно короткую, так называемую взрослую жизнь, пытаясь веселить других, убеждая себя, что жизнь на сцене — не просто жизнь, нет, только такая и имеет право называться жизнью. Черт, да мне теперь нет нужды волноваться о том, что у меня отрастет большая задница, потому что я уже большая задница. Поэтому не начинай терзаться угрызениями совести. Так уж получилось, мы здесь, и даже с наноботами, вроде бы строящими Новый Иерусалим у нас в головах, быть здесь и живыми, во всяком случае пока, лучше, чем лежать где-то мертвыми. Так что теперь?

— Теперь соберем кое-какие вещи, и побыстрей. Одежду для Шепа и меня, деньги, которые я храню в сейфе наверху, пистолет.

— У тебя есть пистолет?

— Купил после того, что случилось с матерью. Убийцу так и не поймали. Я думал, он может вернуться.

— Ты знаешь, как пользоваться оружием?

— Я — не Малютка Энни Оукли [395] Оукли, Энни (1860–1926) — знаменитый стрелок. Была известна под прозвищем Малютка Меткий Глаз (за рост 1,5 м). В течение 17 лет выступала с цирковыми номерами: простреливала подброшенную монету, отстреливала кончик сигареты, которую держал во рту ее муж. . Но смогу нацелить эту чертову штуковину и нажать на спусковой крючок, если придется.

На ее лице отражалось сомнение.

— Может, нам лучше купить бейсбольную биту?

— Холодно, — сказал Шеп.

— Одежда, деньги, пистолет — и в путь, — подытожил Дилан.

— Ты думаешь, эти парни, что выследили нас в мотеле Холбрука, появятся и здесь?

Он кивнул.

— Если у них есть контакты в федеральных правоохранительных ведомствах, обязательно появятся.

— Мы же не сможем просить Шепа складывать здесь и там, куда бы мы ни поехали. Это слишком уж странно, чревато сюрпризами, может привести к тому, что Шеп выдохнется и мы где-нибудь застрянем… а может, не просто застрянем, а нарвемся на серьезные неприятности.

— У меня в гараже «шеви».

— Холодно.

Джилли покачала головой.

— Они, скорее всего, знают, что у тебя есть «шеви». Приедут сюда, выяснят, что автомобиля в гараже нет, начнут его искать.

— Холодно.

— Может, нам украсть пластины с номерными знаками? — предложил Дилан. — И заменить их.

— Ты, похоже, опытный нелегал.

— Может, пора им становиться?

Шеп все всматривался в открытый холодильник.

— Холодно.

Дилан подошел к брату.

— Чего ты там ищешь, дружище?

— Торт.

— Нет там никакого торта.

— Торт.

— Торт у нас закончился.

— Никакого торта?

— Никакого торта.

— Холодно.

Дилан закрыл дверцу холодильника.

— Все еще холодно?

— Лучше, — ответил Шеп.

— У меня какое-то нехорошее предчувствие. — Джилли говорила правду, пусть и не могла понять, в чем причина.

— Что такое? — спросил Дилан.

— Не знаю. — Улыбка керамической свиньи вдруг превратилась в злобную ухмылку. — Просто… на нас надвигается беда.

— Тогда давай начнем с сейфа. Даже с конвертом, который я успел взять, денег у нас в обрез.

— Пойдем все, — сказала Джилли. — Нам лучше держаться вместе.

— Холодно. — Шеп вновь открыл дверцу холодильника. — Холодно.

— Дружище, торта там нет.

Зазубренный и сверкающий, появившийся из-за спины, справа от Джилли, в шести или восьми дюймах от нее, величественно, словно айсберг в море, проплыл осколок стекла размером с ее ладонь, хотя звона разбивающегося окна она не услышала.

— Холодно.

— Торт мы съедим позже, дружище.

Потом она заметила, что в нескольких дюймах от этого, неподвластного закону всемирного тяготения, осколка стекла, перед ним, движется еще какой-то предмет размером поменьше и темный: пуля. Вращаясь вокруг своей оси, она неторопливо плыла через кухню.

— Закрой холодильник, Шеп. Торта там нет.

Если пуля двигалась медленно, то осколок стекла — супермедленно.

Вслед за первым осколком появились другие, они скользили по воздуху с той же скоростью, что и первый.

— Холодно, — сказал Шеп. — Мы все холодные.

Она понимала, что реального в пуле и осколках стекла не больше, чем в свечках, которые горели в пустыне или в стаях голубей. Они свидетельствовали не о текущих, а грядущих разрушениях.

— Тебе холодно, а мне — нет, — ответил ему Дилан.

Она чувствовала, что новые сверхъестественные видения не связаны с прежними. Это стекло не было осколком церковного витража, то есть на этот раз обстреливалась не церковь.

— Мы все холодные, — настаивал Шеп.

Повернувшись к братьям, Джилли увидела слева от них не только осколки стекла, но и щепки рамы, целая флотилия неспешно проплывала мимо.

— Мы все холодные.

Сквозь пелену осколков и щепок Джилли увидела, как Шеперд отступил от холодильника, позволив Дилану вновь закрыть дверцу. Братья двигались с нормальной скоростью.

Учащенное биение сердца Джилли вроде бы указывало на то, что она сама и медленно движущееся стекло находятся в разных реальностях. Так и оказалось. Она попыталась схватить осколок, но пальцы соприкоснулись друг с другом. А осколок продолжил неспешное движение, не порезав их.

Ее попытка взаимодействия с видением, должно быть, что-то нарушила в его тонком механизме, потому что и этот осколок, и все остальные, и щепки в следующее мгновение исчезли, словно растаяли в воздухе.

Повернувшись к окнам, которые выходили во двор, она, само собой, убедилась, что все стекла и рамы целы.

Поняв, что Джилли опять что-то привиделось, Дилан спросил:

— Эй, ты в порядке?

Она решила, что в ее видении речь шла о других окнах. С прошлого вечера она видела отрывочные эпизоды бойни в церкви, и однако сама бойня еще не произошла. И у нее не было оснований полагать, что окна будут бить именно здесь, а не в другом месте и в самом скором времени, а не через день-другой.

Дилан подошел к ней:

— Что не так?

— Пока не знаю.

Она посмотрела на часы, улыбающуюся свинью.

Теперь Джилли видела, что керамическая улыбка не изменилась. Осталась такой же добродушной, как в тот момент, когда свинья впервые попалась ей на глаза, примерно полчаса тому назад, десятью годами раньше. Тем не менее от свиньи, от часов, шла энергия зла.

— Джилли?

Нет, не только свинья, вся кухня задышала злом, словно какая-то темная душа проникла в нее, но, не имея возможности явиться им в виде традиционного призрака, поселилась в обстановке, поверхности стен, пола, потолка. И кромки всех столов внезапно заблестели, как остро заточенные ножи.

Шеперд в очередной раз открыл холодильник и сказал, уставившись в него: «Холодно. Мы все холодные».

Черные стеклянные дверцы духовок наблюдали за ними, наблюдали, как прикрытые веками глаза.

Темные бутылки на винной стойке теперь представляли собой нешуточную угрозу, словно их содержимое внезапно превратилось в коктейль Молотова.