Дин Кунц - Избранные произведения. III том [Компиляция]

— Я хотел бы узнать от вас, кто такая Линдзи Спарлинг, — бесстрастным голосом спросил молодой человек, — и как мне ее отыскать.

Хатч удивился, обнаружив в телефонной книге номер телефона Хоунелла. Имя этого писателя уже не было столь же хорошо знакомо среднестатистическому гражданину, как в те недолгие годы его славы, когда вышли в свет «Мисс Калверт» и «Миссис Тауэрс». Хоунеллу теперь незачем было беспокоиться об уединении; чего-чего, а этого у него сейчас было более чем достаточно.

Пока Хатч набирал номер, Линдзи нервно шагала по спальне из угла в угол. Свое отношение к этой затее она выразила вполне однозначно: Хоунелл воспримет предупреждение Хатча не иначе, как дешевую угрозу расправиться с ним.

Хатч был с ней согласен. Но тем не менее полагал, что его долг предупредить Хоунелла о грозящей ему опасности.

От унижения и нервного расстройства Хатча спасло то, что на другом конце провода, в кромешной ночи каньона, никто не отвечал. Двадцать раз он дал отзвенеть телефону.

Уже собираясь класть трубку, он вдруг застыл с ней в руке, так как в голове его с треском, напоминающим короткое замыкание в электроцепи, промелькнула целая серия образов: скомканное одеяло на кровати, кровоточащее, стянутое веревкой запястье, пара испуганных, налитых кровью близоруких глаз… а в расширенных зрачках — двойное отражение бледного, приближающегося лица, на котором четко виднелись солнцезащитные очки.

Хатч с силой опустил трубку на рычаги и отпрянул от телефона, словно в его руке трубка превратилась в гремучую змею.

— Именно сейчас там все и происходит, — прошептал он.

Звонки наконец прекратились.

Вассаго все еще не отрывал взгляда от телефона, но тот молчал.

Затем он перевел взгляд на распятого и привязанного к четырем медным ножкам кровати мужчину.

— Значит, Харрисон — это фамилия по мужу?

— Да, — прохрипел старик.

— А теперь, сэр, быстро — ее адрес.

Телефон-автомат находился рядом с магазином хозтоваров в торговом центре в двух милях от дома Харрисонов. От дождя и ветра он был защищен плексигласовым козырьком и изогнутым полукругом звуковым щитом. Хатч предпочел бы уединение телефонной будки, но их и днем с огнем теперь не сыщешь. В наше обремененное высокими ценами время они считаются ненужным предметом роскоши.

Машину он оставил в стороне от торгового центра, подальше от магазина хозтоваров, чтобы через его огромные стеклянные витрины никто из посетителей не увидел — и не успел запомнить — ее номерных знаков.

К телефону пришлось идти под порывами холодного ветра. Индийские лавры центра кишели трипсами [143] Пузыреногие, отряд мелких насекомых с присосками на ногах, некоторые являются вредителями. , и под ногами Хатча кружились свернутые в трубочки мертвые листья. Они издавали сухой, скребущий звук. В желтых, цвета мочи, отсветах фонарей автостоянки они походили на полчища насекомых — какой-то странно преображенный вид саранчи, — торопившихся в свое подземное убежище.

Посетителей в магазине было не много, остальные торговые точки центра вообще оказались закрытыми. Он втиснул плечи и голову в полубудку телефона-автомата, надеясь, что никто не станет его подслушивать.

Хатч не пожелал звонить в полицию из дому, так как знал, что у них имеется оборудование, автоматически фиксирующее номер телефона звонившего. Если Хоунелла найдут мертвым, Хатч будет первым, на кого падет подозрение. А если его тревога по поводу грозящей Хоунеллу опасности окажется ложной, он не хотел быть занесенным полицией в список психов и истеричек.

Тыча в кнопки телефона тыльной стороной согнутого пальца и обмотав трубку салфеткой, чтобы не оставлять нигде отпечатков пальцев, он и сам толком не знал, что собирается сказать. Зато прекрасно знал, что не должен говорить: Привет, я был мертв в течение восьмидесяти минут, потом возвращен к жизни, и теперь у меня установилась непонятная телепатическая связь с убийцей-психопатом; должен предупредить, что этот убийца готовится нанести новый удар . Хатч отлично понимал, что они отнесутся к нему с таким же чувством, с каким отнеслись к чудаку, водрузившему себе на голову остроконечную шляпу из алюминиевой фольги, чтобы защитить свой мозг от опасной радиации, и пристававшему к ним с жалобами на зловредных космических пришельцев, живших с ним по соседству и пытавшихся, как он утверждал, путем воздействия на его разум сбить его с пути истинного.

Он решил позвонить в Оранское окружное управление полиции, а не в одно из специализированных городских управлений, потому что преступления, совершенные парнем в солнцезащитных очках, проходили по нескольким юридическим ведомствам. Когда дежурная подняла трубку, Хатч, не давая ей перебить себя, заговорил очень быстро, так как знал, что, если у них будет достаточно времени, они смогут установить, из какого телефона-автомата он звонит.

— Человек, который убил блондинку и выбросил ее на ходу из машины на прошлой неделе, тот же, кто вчера вечером убил Уильяма Купера, а сегодня собирается убить Стивена Хоунелла, писателя, если вы не помешаете ему, причем сделать это надо немедленно, сейчас же. Хоунелл живет в каньоне Сильверадо. Точного адреса я не знаю, но вам он должен быть известен, и, если вы не поторопитесь, можете считать, что его уже нет в живых.

Хатч повесил трубку, выбрался из телефонной полубудки и, запихнув салфетку в карман брюк, быстро зашагал к своей машине. Особого душевного подъема, как и ожидал, он не испытывал, скорее чувствовал, что совершил какую-то непростительную глупость.

К машине идти пришлось против ветра. Сухие листья лавра, изъеденные трипсами, теперь с шуршанием неслись по асфальту ему навстречу и хрустели у него под ногами.

Он думал, что поездка ничего не дала, была пустой тратой времени, и усилия спасти Хоунелла пошли коту под хвост. В управлении полиции его звонок скорее всего сочли за неудачную шутку.

Приехав домой, Хатч припарковал машину прямо на подъездной аллее, боясь шумом отворяемых дверей гаража разбудить Регину. Когда вылезал из машины, голову пронзила такая острая боль, словно в нее воткнули иглу. С минуту он стоял, напряженно всматриваясь в тени за домом, в кустах, под деревьями. Никого.

Когда вошел на кухню, Линдзи наливала ему кофе.

Хатч взял чашку, с благодарностью отхлебнул горячий напиток. И похолодел. Так холодно ему не было даже тогда, когда он стоял в полубудке на пронизывающем ветру.

— Как думаешь? — озабоченно спросила она. — Твой звонок возымеет эффект?

— Точно такой же, как если бы я поссал против ветра, — буркнул Хатч.

Вассаго все еще ездил на жемчужно-серой «хонде», принадлежавшей Ренате Десье, женщине, на которую он напал в темной аллее около автостоянки в субботу вечером и которую позже присовокупил к своей коллекции. Это была отличная машина, особенно хороша на таких извилистых дорогах, как в каньоне, когда он ехал от дома Хоунелла по направлению к более населенным районам Оранского округа.