Марик Лернер - Все не так, как кажется [litres]

– Хм, – сказал я выразительно.

– Да, всякое бывает, но как под балдой себя ведут, прекрасно знаю. Сама проверяла. – Она сухо рассмеялась. – Он был не в себе, но не от дури. Слишком хорошо знакомы, чтоб ошибиться. Посторонний мог бы и не заметить либо подумать – под мухой. Но я уверена – нет.

Кажется, след! Если упрощать, то это и был талант Большого Артема. Он мог парой невинных фраз войти в доверие, и редко кто отказывал ему в «пустячной» просьбе. Казалось бы, весь мир можно под себя прогнуть, но в действительности все не так просто. Люди не живут в вакууме. У них есть близкие, знакомые, любовницы – как в случае с музыкантом, даже пресса и подчиненные, способные задать неприятный вопрос. Нельзя бесконечно заставлять совершать тебе приятное. Вадим на этой почве плохо кончил. И если б не его семейные связи, мог бы крепко сесть.

Вторая ступень – подавление воли, приказ. Это для более серьезных обращений, которые вызывают у «клиента» инстинктивное неприятие. Вот этим злоупотреблять нельзя. Действует определенное время, и человек не может не задуматься. Повторять такое крайне опасно. Если один раз способен сам себя убедить, что все нормально, просто переклинило, то после повторения с огромной долей вероятности поведет себя неадекватно. Вплоть до попытки уничтожить гипнотизера. Есть и высшая форма внушения – всепоглощающее желание сотрудничать. Почти наверняка после выполнения задания исполнитель окажется в психушке. Одноразовый вариант, когда от человека в итоге проще избавиться.

– Короче, – продолжила Вера, – я спросила, где контракт. Уж больно странно все это звучало, когда сыплет названиями городов, где якобы ждут его с концертами, и при этом не способен назвать, кто ему организует гастроли.

Плохо. Любые иллюзии должны себя поддерживать, иначе знакомые обратят внимание, как и произошло. Даже в такой ситуации с ним отвратительно работали или сразу списали и не заморачивались подробностями.

– Наш мир, артистический, знаете ли, тесен. Иногда это крайне неудобно, – хотя тон оставался по-прежнему ровным, но в эмоциях прорвалась злость. Что-то было неприятное в прошлом, о чем невольно вспомнила. – Но бывает и полезно. Навести справки всегда хорошо. Попадаются такие типы – ой-ой. Считают, что тебя купили, раз жалованье платят, и такое, в общем, в порядке вещей, но ведь были случаи, когда вся труппа вместо денег получала шиш. Не понравилось мне все это, а когда затрещал телефон, он кинулся, как тигр, не давая подойти, и будто забыл обо мне. Я не выдержала и в спальне взяла параллельную трубку. Кто-то с заметным американским акцентом, как южане говорят…

А вот это уже крайне любопытно.

– …инструктировал. Если честно, ничего не поняла, поскольку подключилась с середины. Но там прозвучало: «Груз должен быть доставлен в «Софию». И еще назвали время.

Она замолчала, нервно докурив сигарету, которую за время монолога всего пару раз в рот и взяла. Я терпеливо ждал, старательно считывая образы.

– Ну, ресторан, мы там каждый день работаем, подумаешь. Никакой связи с предыдущими его словами. Я бы и забыла все это, но, когда пришли на репетицию, какие-то ребята бандитского вида выставили за дверь. Все знают, кому принадлежит заведение, так что никто особо не удивился. Такое изредка случалось, когда лишних глаз не хотят. А через пару часов по радио объявили о взрыве. Я у подружки сидела, и меня как по башке треснуло. Картинка сразу сложилась. И «груз», и отсутствие контрабасиста Володи, а футляр с инструментом притащил Борис якобы по его просьбе. Еще он исчез, и найти не получалось.

Я посмотрел на Сантехника, стоящего за ее спиной, и тот кивнул, а потом провел рукой по горлу – и этот тоже внезапно умер.

– Ну и пошла к Стецкому, директору «Софии», а он сразу вызвал, – тут она явно проглотила не слишком красивое прилагательное, – парней. Посадили, – она выразительно посмотрела по сторонам, – даже воды не предложили.

– Принеси попить, – попросил я Сантехника. – И бутербродов каких.

Тот молча вышел. Иногда приятно быть начальником. Никто не возражает, все кидаются исполнять. Если б еще не приходилось принимать решения об убийствах…

– А в чем виновата? – спросила она с надрывом. Может, поет она и хорошо, но актриса паршивая. Переигрывает. – Сама пришла и все рассказала!

Допустим, не от желания кому-то помочь. Не в полицию побежала, выполнять долг честного гражданина. И когда сказала про исчезновение, прорвалась уверенность: если б живой остался, пришел бы и деньги принес. Ей, а не своей жене. Очень похоже, что просекла неприятную для себя вещь: связывались через ее телефон, а значит, те люди про нее в курсе. Или узнают очень быстро. Грохнули любовника, займутся и ею. Поскольку счеты сводили явно уголовные рожи, колебаться они не будут, и даже камера в тюрьме не спасение. Как раз за решеткой для них самая малина. А слуги закона защищать не станут. Ничего она толком не знает. Ни имен, ни подстрекателя. Нет резона с ней возиться. Поблагодарят и попрощаются. А за дверью уже станут ждать с ножом или пистолетом. Выбор защитника невелик. Сам себя Лео взрывать бы не стал. И подкупать музыканта – тоже. У него сколько угодно было других возможностей.

– Насчет акцента уверена?

Вернулся Сантехник и вручил ей большую кружку, не иначе с пивом, судя по цвету, и хлеб с ветчиной. Можно не сомневаться, не в трактир кого посылал, а позаимствовал остатки со стола. Судя по виду сандвича, его уже хотели съесть, и Сантехник явно выдрал из чьей-то пасти, отрезав кусок со следами зубов.

Она благодарно улыбнулась мне, а не ему – тонко ловит момент иерархии – и выхлебала с ходу половину. Наверное, пить все-таки хотела, а не изображала.

– Абсолютно! Мы выступали с ансамблем в США несколько раз. Наслышалась. – И она сказала фразу, утрируя произношение в нос и растягивая слова.

Я по штатовцам не специалист, а в школе учил британский английский. Но разница на слух заметна. К тому же певица уверена в своих словах, а не как бывает, когда нечто стараются для красоты накрутить. Она не врала по ходу рассказа, другое дело, что толку от подобного откровения… Побеседовать с джазистом не удастся, покойников еще никому расспросить не удавалось. Хотя…

– Вспомни подробно, насколько возможно, что Борис говорил, как себя при этом вел. У тебя профессиональная память. – Она в душе осталась довольна комплиментом.

Я долго мучил ее уточняющими вопросами, пытаясь выудить нечто в словах. И сумел!

– Спасибо, – сказал минут через тридцать, когда полностью иссяк и кроме как идти по второму кругу возможностей не осталось.

Нет смысла ловить на нестыковках. Когда врала, я и так видел и сразу вцеплялся. Но, как обычно, происходило это не от желания пустить по ложному следу, а из типично женских закидонов, когда старается выглядеть лучше, чем на самом деле. Это же классика.