Дин Кунц - Избранные произведения. I том [Компиляция]

— Нет, сэр, — ответил Намми.

— Меня присмирили. Мне показали меня таким, какой я есть, а не таким, каким хочу казаться. Персик, я очень постараюсь хорошо вести себя с тобой, но, когда буду соскальзывать назад, к старому себе, просто не обращай на меня внимания. Со временем я исправлюсь. Я бестолковый, раздражительный, невоздержанный сукин сын и ненавистник всего человечества, и, может, я могу измениться, но не запросто и не за одну ночь.

Намми удивленно спросил:

— А каких людей вы ненавидите?

— Всех. Всех, с кем когда-либо встречался. Кроме тебя.

Когда Карсон вернулась в дом, после того как Девкалион отправился на свою, возможно, последнюю встречу с Виктором, Майкл в гостиной играл в «куда я спрятал твой нос» с тремя младшими детьми, ожидавшими эвакуации, а дети смеялись от радости. Она стояла и наблюдала за ним с любовью, думала о маленькой Скаут и о своем брате Эрни, которые остались в Сан-Франциско. Как вдруг услышала крик.

Кричали снаружи. Перед домом. За первыми криками последовали быстрые очереди выстрелов. Что-то вломилось в охраняемый район.

Всадники, находившиеся в гостиной, схватили свое оружие. Один метнулся к запертой входной двери, заложил толстую доску в заранее прикрученные к косяку стальные скобы, чтобы лучше блокировать атаку на этот вход.

Карсон заглянула в прилегающую гостиную, где Всадницы, всегда будучи начеку, бросили свои кулинарные занятия и взялись за оружие.

Она знала — возможно, слишком хорошо знала, — в этой войне не победить огневой мощью. Те Строители на видео с телефона за доли секунды проглотили Джонни Танкредо и других Всадников в «Пикинг энд грининг», их не остановишь пулями. Их не поразишь ничем , что могло бы справиться с обычным нападающим. В самый худший момент шторма она, Майкл и те, кого они собрали, не могли биться, чтобы победить, — только чтобы задержать врага.

Коль они смогут достаточно долго удержать позиции, Девкалион получит время на поиски крысиной норы своего создателя и отправится туда за ним. Если клон Виктора Гелиоса, он же Франкенштейн, был таким же дефективным, как и его прототип, а судя по всему, так и было, он ни за что не допустил бы возможности того, что созданные им существа смогут жить после его смерти. В Луизиане убийство Виктора гарантировало смерть всем сотворенным в его лабораториях.

Стрельба прекратилась. Крики сменились смущенными восклицаниями. Что-то сильно ударило во входную дверь. Засов и перекладина выдержали первый удар, второй, третий.

Слева от двери разлетелось окно. Светильник над дверью превращал белокурые волосы молодой женщины, стоявшей на крыльце, в сияющий нимб, ее прекрасное лицо словно вбирало свет, льющийся из гостиной, и возвращало дважды усиленным. Она, несомненно, была Строителем, но не выглядела спокойной и не от мира сего, как подобные ей на снятых в клубе видео. Лихорадочные голубые глаза женщины горели ненавистью. Идеальные, словно в рекламе зубной пасты, зубы были оскалены в беззвучном рыке. Она казалась дикой, злобной, влекомой немыслимым голодом. Всадники укрепили окно, забив его толстыми досками, это привело ее в ярость, она впивалась в доски ногтями, вырывая из них щепки. Она открыла рот, будто собиралась закричать, но прозвучало лишь нечто, напоминающее звук измельчителя отходов, перемалывающего полусгнивший фрукт, и отчасти треск механизма ярмарочной машины для предсказаний. Из ее рта вылетело тонкое серебристое облачко, словно она пыталась откашляться от дыма, однако затем облачко влетело назад в ее губы.

Один из Всадников шагнул мимо Карсон, просунул дуло дробовика между досками и всадил четыре пули в лицо Строителя, выстрелы оглушительным громом прокатились по комнате.

Смертоносные жемчужины картечи она приняла столь же равнодушно, как мог бы принять их в себя спокойный пруд: раздавшаяся эмульсией плоть, мимолетные углубления, рябь по поверхности тканей, а затем снова прежняя гладкость.

Строителя стошнило чем-то, похожим на массу влажного пепла с вкраплениями серебристых блесток, масса обтекла дымящееся дуло дробовика и выдернула его из рук пораженного Всадника, который отшатнулся, упал и отполз подальше. Отвратительная серая масса щупальцем втянулась обратно между досок, увлекая за собой оружие и растворяя его по пути. Ореховый приклад, грохнув по деревянным доскам, исчез во всасывающей пасти, настолько гротескной, что Карсон больше не могла думать об этом существе «она», вне зависимости от формы, которую оно могло принять.

Но Строитель не вернулась в образ мисс Вселенной, эта тварь в приступе ярости — если ей были доступны аналоги человеческих эмоций — проникла в дом в виде роя. Он струился тремя потоками между приколоченных к окну досок, однако в гостиной все три слились воедино.

Майкл затолкал детей в угол. Сам он вышел вперед, чтобы послужить им живым щитом.

Пока рой вздымался к потолку, Карсон успела встать рядом с мужем. И он, и она держали «Урбан Снайперы», которые могли бы остановить разъяренного быка — но не задержать Строителя.

Рой наноживотных кружил над их головами, гудя и шипя, исследуя границы пространства, словно миллиарды существ совещались, кого проглотить следующим.

Интуиция, похоже, подсказала собравшимся у гостиной Всадникам, Карсон и Майклу одно и то же: рой может среагировать на движение, так что пошевелившийся первым, скорее всего, первым и погибнет.

Девкалион и репликант Бозмана прибыли на Шоссе конца света в густую метель. Прямая дорога спускалась с вершины холма за их спинами, исчезая впереди, уходя на запад. Пустынные белые полосы терялись в падающем снегу, бесконечной белизной утекая во тьму, которая в этот момент выглядела вечной. По обе стороны дороги стояли высокие вечнозеленые деревья, напоминая вздымающиеся стены огромного замка, их ветви еще не полностью утонули в снегу, и слабый запах казался почти что сладким в свежем от мороза воздухе.

Ни единого следа шин не виднелось на заснеженных полосах шоссе, что было неудивительно, поскольку никто не жил вдоль этих двадцати четырех миль дороги. Стояла тихая ночь, словно холодная война в прошлом стала горячей и ядерный взрыв стер с лица земли все человечество, оставив лишь звуки редких землетрясений, движущейся воды и ветра.

— Где? — спросил Девкалион у репликанта, которого держал за руку.

— Прямо на север, в лес, как минимум на двести ярдов. Лучше на триста.

— Следуй со мной, — промолвил Девкалион и перенес их в лес.

Великолепно дикий, безграничный и при этом уютный каждым участком, обрамленным деревьями, при свете дня лес мог напомнить кафедральный собор, однако ночью он выглядел скорее как множество исповедален. Репликанту могло показаться, что это дикая чаща, но для Девкалиона здесь были бесконечные комнаты, граничащие друг с другом и расходящиеся во всех направлениях, а воздух в них пропитали и приправили естественные благовония сосен и альпийских пихт. Поскольку в дневное время солнечный свет почти не достигал лесной почвы, здесь не было мешающего подлеска, и, хотя голые ветви изрядно клонились под весом снега, только редкие снежинки проникали сквозь вечнозеленые кроны вниз, крошечными холодными поцелуями касаясь его лица.