Алексей Макаров - Ангелами не рождаются. Книга 1 [litres]

«Теперь я в ответе за этот город, сроднился с его защитниками. Теперь я здесь свой», – решил Рин и согласился.

Рина нарекли именем, созвучным фамилии – Гиро, добавив к ней «эль». Получилось певуче и приятно на слух – «Гиранэль». «Эль» означало «близкий к Создателю». Более чем серьезное признание заслуг.

Позже Гиранэля познакомили с новоявленным ангелом по имени Клим. Представили заместителем Гиранэля, намекнув, что о таком «приобретении» он не пожалеет.

Гиранэль не пожалел: толковым сотрудником оказался бывший командир Красной армии. «Выдернули» Клима Караваева прямо из пекла танкового сражения. «Как под копирку работают, – сравнил Гиранэль. – Меня – из окопа на реке Урк, Клима – из-под танка на Курской дуге…»

Большинство будущих ангелов с войн выдергивали. Прямо во время гибели или посмертно. Чтобы на Небо попасть, страдать требуется. Боль – необходимая плата, «платиновый» пропуск. А кто не страдал, что тогда в жизни (и после нее) поймет?

Рассмотрели в Климе необычайный потенциал – вольготно живущую энергию, происходящую от самых корней человечества. Говорили, что такие «уникумы» воплощаются на Земле раз в несколько тысяч лет. Носились с Климом, как с писаной торбой, и все испытывали: туда – спасти, там – рельс взглядом согнуть, здесь – состав, сформированный из цистерн, потушить. Нашли «железного Самсона»… Крылья он имел необычные, боевые, что ни перо – опасная бритва. И решал Клим любые вопросы, не боясь ответственности, широко и проникновенно, по-коммунистически: раз махнет по врагам – «улочка», два – «переулочек». Может, и неправильно так было Рину думать? Но удержишь ли их, мысли?

Гиранэль часто общался с архангелом Михаэлем и после таких бесед делал выводы, что прочат Климу высокую миссию. Настолько, что до Сатурна можно дотянуться. В Совет Хоров, возможно, примут, чтобы усилить позиции сообщества под названием Земля. Зачем? Чтобы влиять на прогресс Человечества, расширять квотирование ускоряющих эволюцию технологий, открывать новые миры для исследований и обмена опытом и, самое важное, в любое время инкарнировать «нужные» души…

С финального задания Клим не вернулся. Не сдюжил. И группа Клима не вернулась. Сильно расстроили архангелов. Повергли в шок. «Как же так? Такого гиганта потеряли!» – переживали они.

«Спасал (и спас) души жертв демонического произвола, а сам… тоже жертвой стал. Чьей же? Грешно подумать, но у танка не правильней было ему остаться и после пройти стандартный путь убиенной в сражении души?» – у Гиранэля накапливалось все больше вопросов к возникшей головоломке.

Постепенно история Караваева легла под сукно. «Может, придется извлечь когда-нибудь и сделать новые выводы?» – надеялся Гиранэль, все чаще задумываясь о своем предназначении и понятии «свобода» в местных условиях. Он же был представителем республики победивших свобод! Как не задуматься о свободе принимать собственные решения, манипулировать реальностью, отказываться от некоторых поручений…

Однажды, паря в облаках, Гиранэль с грустью признался себе, что свобода – лишь красивая иллюзия. Вот сильные крылья за спиной, вот непередаваемых ощущений Полет, воспеваемый ангелами, а вот и Небесный город, со своей иерархией и строгими правилами. «Строже, чем в городе под Поверхностью, – осторожненько шептал кто-то из молодых и смелых, все равно оглядываясь по сторонам, – но там можно скрыться физически (или нематериально), в мыслях, снах или на тайных подуровнях…»

«То есть у вечных „чистильщиков душ“, скрыться допустимо, а здесь? – рассуждал Гиранэль. – Стеклянная действительность, где все, как с белого листа, считывается когда-то создавшими по своим законам, стандартам и распорядку и этот мир и другие, считывается за пределами нашей звездной системы и галактики вообще. А люди и ангелы – только карты небесного расклада большого любителя пасьянсов, сидящего перед зеркалом, отражающим все движения, чувства и мысли. Затуманишь зеркало темным или немного отвлеченным потоком сознания и рискуешь застрять на Поверхности без капли энергии на обратный подъем. А летать-то хочется. Полет – велик!»

До момента знакомства с особенным ангелом по имени Игорь было еще слишком далеко.

Заканчивался март. Природа освобождалась от зимних оков, возвращаясь к активной жизни. Но Соне жить совсем не хотелось. Все воспринималось пресным и неважным. Соня даже не задумывалась, как существовать дальше, с неподъемным грузом на душе, как сбросить его со спины и шагать вперед. Воспоминания о Ване не давали покоя. Соня продолжала связывать его гибель со своими проблемами. Убедила себя, что парень пострадал именно из-за нее: «В него же не пытались стрелять! Значит, отомстили мне за неудавшееся покушение». Соню давно не беспокоило, куда заведут подобные мысли, в какую пучину погрузят и заставят ли ощутить дно. Где-то близко ко дну оказались воспоминания об учебе. С кафедры давно уже не интересовались о перспективах появления Сони в институте.

«Наверняка, отчислили и аннулировали пропуск, – безразлично думала Соня. – И ладно. Решу эту проблемку как-нибудь потом».

Выглянув в окно, Соня отстраненно наблюдала за прохожими, неизвестно зачем и куда спешащими со своими целями, надеждами и чувствами, иногда перерастающими в любовь. Субстанцию скоротечную, эфемерную, нафантазированную, представляющую собой лишь химическое взаимодействие бестолковых молекул. Это в лучшем случае, а ведь у многих даже «химия» отсутствует, заменяясь сплошной «физикой»… Зовом тела, не более. Инстинктом продолжения рода. И где там чувства? И зачем вообще об этом думать? Ведь все прошло! В некогда увлекательной игре под названием «Девочка полюбила мальчика» правила оказались слишком жестокими. Печально? Но такова жизнь. За удовольствие порой приходится платить слишком высокую цену.

На фоне темной навязчивой пелены небольшим позитивом мелькала только одна мысль: «Маме немного легче от уколов в колени». Когда Соня представляла длинную иглу, протыкающую колено, ей становилось дурно. Но временами боли в коленях были незначительными, и Соня хотела помочь матери по-настоящему, чтобы совсем прошло, а не на неделю.

Соня могла бы размышлять еще очень долго, но в дверь два раза позвонили.

«Кого еще нелегкая принесла? Не желаю видеть гостей!» – недовольно подумала девушка, но все равно пошла к двери.

На пороге стоял низенький мальчик лет девяти-десяти и держал перед собой букет: стандартный конус упаковки, внутри – пионы и розы, между которыми застыли зеленые бутоны фрезии. На мальчике был отглаженный матросский костюмчик и бескозырка.

«Что за явление? – удивилась про себя Соня. – В таком прикиде в прошлом веке ходили. И как малютка до звонка дотянулся?»