Василий Криптонов - Турнир [СИ]

— Я поговорю кое с кем, — сказал он, пристукнув палкой по полу. — Но мне нужно точно знать, что ты говоришь правду!

— И как это сделать? — пожал я плечами.

Вейж задумался. Было видно, что решение ему не по нраву, но другого он не видит.

— Принеси мне одну такую таблетку, — решил Вейж. — И скажи остальным, чтобы утром их не принимали.

— Так себе план, — честно сказал я.

— Вы ведь умеете это делать!

— Мы много чего умеем, особенно я. Однако борцы редко откладывают свои таблетки, они всё чаще собирают дань с простых учеников. А если уж прижмёт, то откладывают вечерние таблетки — иначе тренировки с полной самоотдачей не выйдет. Короче, если завтра они выйдут на турнир, не приняв таблеток…

— …то это будет всё же лучше, чем если они уснут на ринге перед соперником, — закончил за меня Вейж.

— Ну… Ну, да, — пришлось признать мне.

Исходя из личного опыта, я мог точно сказать, что измученный ломкой наркоман куда более опасен, чем только что вмазавшийся и расслабленный. Последних можно брать голыми руками, а они будут лыбиться и пускать слюни.

— Сделаю, — сказал я и поднялся со стула. — А вы будьте осторожны. С этими ребятами лучше взвешивать каждое слово. Никаких необдуманных предположений, только факты.

— Лей. — Вейж с удивлением смотрел на меня. — Ты учишь меня, как разговаривать с сильными мира сего?

Н-да, тысяча извинений, зарвался, был неправ.

— Просто беспокоюсь за вас, учитель.

— Не нужно переживать, со мной всё будет хорошо, — улыбнулся Вейж. — Иди. И выспись хорошенько, завтра трудный день.

Я уже взялся за ручку двери, но задержал движение.

— Ещё одно. — Я повернулся к Вейжу. — Вы тоже не видели сегодня тигра? Белого?

— Тигра? — Лицо Вейжа сказало мне всё, дальнейших ответов не требовалось.

— Ясно, — вздохнул я. — Спокойной ночи, учитель.

— Нет, постой! Что за тигр?

Я нехотя повторил то, что уже говорил Джиану. Нианзу. Тигр. Был — и исчез.

Сказать по правде, я опасался, что Вейж после этого с заботливым видом потрогает мне лоб. Однако учитель меня удивил. Всё время, пока я рассказывал, он, в своей идиотской манере, кивал. А когда я закончил, сказал:

— Господин Нианзу — избранный духом. Возможно, ты видел его духа?

— Возможно, — пробормотал я. — А если так, то не мог ли Нианзу увидеть моего духа?

— Сомневаюсь, — улыбнулся Вейж. — Видишь ли, чтобы дух стал видимым, нужно этого захотеть. Господину Нианзу нет резона скрываться, он, напротив, демонстрирует свою силу всем — чтобы каждый десять раз подумал, прежде чем выступить против него. Таковы, в большинстве своём, все, избранные духами. Но ты — иной. Ты хочешь, чтобы тебя не замечали, и твой дух пока ещё не показывает носа наружу.

Я, вторично пожелав Вейжу спокойной ночи, вышел в коридор.

Избранный духом, вот как. А ведь чувствуется в Нианзу что-то эдакое. Сила. Не та сила, которая в мышцах, а другая. Спокойный, движения плавные. Голос… Не описать, просто — чувствуется. Что-то такое увидел во мне и Вейж, с самых первых дней в Цюане? Соблазнительная мысль, конечно.

Всё время, пока я шёл к себе, вспоминал даже не Нианзу, а белого тигра. Такой же спокойный, уверенный, он шёл рядом с «хозяином» и смотрел — на меня. Дух почувствовал духа. Не испугался, не разгневался. Просто смотрел, со спокойным интересом. Мол, кто ты? Что ты здесь делаешь? Не будет ли с тобой проблем, мальчик?

Утром я поднялся раньше всех и разбудил Бохая. Главный борец, заспанный, в трусах, являл собой во всех отношениях неприятное зрелище, но я и не любоваться на него пришёл.

— Такие дела, — закончил я рассказ, по мере которого Бохай стремительно просыпался. — В общем, делаем вид, что пьём, а потом — как обычно. Иначе нас перережут, словно кур, в первом же туре.

Бохай не задавал вопросов, не бегал, взявшись за голову, по комнате. Он, по сути, принял новость гораздо лучше, чем Вейж. Молча оделся, достал из-под матраса свёрнутую салфетку и развернул.

— Ловко, — оценил я. — Тао?

— Угу, — сказал Бохай, рассматривая пятнадцать таблеток. — Джиан решил поиграть в благородного рыцаря… А ведь я собирался обменять их сегодня.

— По половине, — сказал я. — Чёрт знает, что дальше будет. Если Вейж не сумеет разрулить.

Бохай кивнул и начал преломлять таблетки. Одну половинку протянул мне.

— Не надо, — мотнул я головой.

— Взял!

— Бохай, ты меня слушай. Мне — не нужно. Понял?

Он понял. Медленно вернул половину таблетки обратно на салфетку.

Я уже не видел смысла скрываться от своих. Мы дошли до предела. Кто-то погибнет, а кто-то победит. Победителям будет уже плевать, мёртвым — тем более. И, вполне возможно, что после победы я сам раскрою свои таланты перед кланом. Где бы здесь ни прятался этот Кианг, он явно сидит не в самом низу. Нет, я эту птичку знаю. Он, возможно, не на вершине — но точно где-то рядом. А значит, нужно взлетать самому.

— Десять таблеток уйдёт сейчас, — сказал я. — Ночь, если что, переломаемся. Хотя, думаю, можно выпить по половинке местных. Крепче спать будем. А утром — по четверти наших. Если…

Я осекся, но Бохай, кажется, понял. «Если наше число не уменьшится после сегодняшнего тура».

— Я тебя услышал, — сказал Бохай. — Всё сделаю.

— Надо незаметно…

— Ты собрался меня учить, как делать дела?

— И в мыслях не было, — пожал я плечами.

— Тогда свободен. Вон из моей комнаты.

Я вышел. Вздохнул с облегчением. Похоже, мне удалось делегировать всё, что только можно, причём, довольно удачно. Теперь остаётся лишь ждать. Ждать и побеждать на турнире. Потому что мёртвые очень редко умудряются достичь цели. И если есть выбор, то лучше не становиться мёртвым.

Вскоре после завтрака нас выгнали на улицу и погрузили в автобус. Борцы выглядели мрачными и напряжёнными, казалось, тронь — и руку оторвут. С учётом вчерашней демонстрации и радужных перспектив, это, конечно, было вполне понятно и простительно, борцы других школ, которых я видел издалека, тоже не лучились улыбками.

Только вот в нашем случае причины были более веские, чем у других. Резко пониженная дозировка привычного наркотика — раз. И тяжкое осознание того, что наша победа не выгодна кому-то влиятельному — два. Настоящая спортивная драма. С той лишь разницей, что здесь на кону — не вожделенный кубок, а жизнь. Пора бы уж называть вещи своими именами: если альтернативой свободе выступают серебряные рудники, сокращающие срок жизни раза в три-четыре, то свободу имеет смысл называть именно жизнью.

Глядя на парней из других школ, я понял, что подсознательно пытаюсь высмотреть Юна, или кого-то, на него похожего. Но — не вышло. Впрочем, я не был уверен, что вообще вижу школу Йанг. Из всех, я пока мог бы опознать разве что Шенгли, и то лишь потому, что там учился мой тёзка, Лей.