Василий Криптонов - Гром гремит дважды [СИ]

— Заехать в консерваторию, поорать и успокоиться, — кивнул я.

— Вот, помнишь, да, — улыбнулся Зиан. — Так что с тобой?

— Простудился, — сказал я, отвернувшись. — Пройдёт.

Пройдёт, когда воспитатели перестанут лазить в рот с фонариком.

— Есть такое ощущение, что друзей у тебя в школе не очень много, — говорил Зиан, вышагивая рядом.

— Меня ненавидят, — сказал я без эмоций. Меня это и вправду не трогало.

— Ну, как тебе сказать, — усмехнулся Зиан. — Тебя боятся.

— Чего? — Я повернулся к нему и остановился.

— Ты — местный герой. Так и знал, что не догадываешься. — Зиан рассмеялся. — На глазах у всех чуть не отметелил Джиана. Чёрт, да я сам видел. А потом — слышал, раз двадцать. Первые десять раз драку останавливали воспитатели, а потом Джиан падал без сознания от твоего удара. Три дня процедур, три дня консерватории — и отметелил сразу троих борцов. Успел обварить рожу Джиану, прежде чем подоспел Вейж. Вот что говорят.

Я не знал, что и сказать. Хотелось разрыдаться от этого бреда. Вот тебе и постарался не высовываться…

— Так и что ты сейчас делаешь? — спросил я с кривой улыбкой, уже зная ответ.

— Как, что? Запросто болтаю с самым крутым парнем этой школы, конечно! — Зиан хлопнул меня по плечу. — Если вдруг чего понадобится — обращайся. — Он подмигнул. — Лес, знаешь ли, тоже привозят на машинах.

Об этом я, конечно, догадался. Как и о том, что на одной из таких машин уехал Жонг.

— Откуда ты его знаешь? — удивлённо спросила Ниу, когда Зиан отошёл.

— Вместе ходили в поэтический кружок.

— Чего?!

После ужина я пришёл в свою комнату, не раздеваясь, упал на койку и задумался, сумею ли в ближайшее время с неё встать. Я чувствовал, как шипит, растворяясь, таблетка в желудке. Как в рекламе «Эффералгана Упса», блин…

И что, спрашивается, я совсем тронулся, чтобы довериться старику Вейжу, который не знает обо мне вообще ничего? И, может, он имел в виду вообще что-то другое, какую-то китайскую метафорическую премудрость. А я лишь услышал то, что мне хотелось услышать.

Тао вполз в комнату и тоже рухнул на свою койку. Ему было настолько хреново, что он, похоже, вообще не замечал, что свет ещё горит, что я не сплю. Даже будь тут директор школы, Тао, наверное, действовал бы так же: вынул изо рта таблетку и засунул её в дыру в матрасе.

— Если тебя с этим накроют — мало не покажется, — сказал я.

— Угу, — отозвался Тао.

Его в последнее время не досматривали с фонариком, везло.

— На что копишь-то? — спросил я.

— Угу, — согласился Тао.

— Понял, отстал, — вздохнул я.

Свет погас. Я дышал, глядя на слабо белеющий сквозь тьму потолок. Лицо начало гореть, во рту пересохло. Можно сходить попить, но легче не станет. Наоборот, яд ещё быстрее разнесётся по телу.

Тао тихонько застонал, и я едва не присоединился к нему.

Нет, нахрен! Лежать и ждать — хуже всего. И я встал.

— Ты куда? — спросил слабым голосом Тао.

— В туалет, — буркнул я.

Обычно выходил, когда он уже дрых, но сегодня терпеть сил не было.

Вейж, похоже, предполагал, что так будет. Он уже ждал меня в зале, и когда я закрыл за собой дверь, спросил:

— Ты исполнил мой приказ? Привёл своего врага?

— Так точно, — сказал я, встав перед ним.

Меня уже начало трясти. К горлу подступила тошнота. И — боль. Боль пронизывала всё тело, сковывала стальными обручами, давила на грудь, на голову, мешая дышать, мешая думать.

— Я говорил тебе, чтобы ты не использовал силу духа, — сказал Вейж. — Но теперь тебе предстоит сразиться с врагом, которого иначе не победить.

— Учитель, — хрипло сказал я. — Вы вот прям верите в то, что понимаете, о чём говорите?

— Ты спрашивал себя: «Почему этот враг остался со мной, если ничего больше я не смог забрать оттуда, откуда пришёл?», — оборвал меня Вейж, и я вздрогнул. — Ответ был у тебя под носом, но ты его не видел. Оттуда с тобой пришёл не только враг, но и друг.

Я, забыв про дыхание, во все глаза смотрел на Вейжа. Да мать-то твою так! Только у меня в голове на его счёт всё устаканилось, только я понял, что он всего лишь хочет выехать на моём горбу из этой богом забытой школы, как — вот, пожалуйста. Сукин сын буквально прочитал мои мысли!

Но вопрос «как?» умер, не родившись. Было что-то поважнее. То, о чём говорил Вейж. То, что я принёс с собой оттуда . Дракон. Жёлтый дракон. Ненасытная тварь, что появилась после той ночи, когда мне сломали ногу, проломили череп, прострелили грудь и сбросили с моста на крышу поезда.

Десятки раз я слышал, сотни раз читал в глазах врачей вопрос: «Как он вообще выжил? Почему?». Я знал только, что с той ночи ни на миг не прекращалась моя борьба с драконом. Каждый раз, как я собирался навсегда закрыть глаза, он бросался на меня, и я продолжал сражаться, потому что не мог иначе.

Я считал его врагом. Но что если он на самом деле был моим другом?..

— Так, — сказал я и облизнул пересохшие губы. Как будто наждачкой по напильнику провёл.

— Борись, — кратко сказал Вейж. — И — прости меня.

— За что?

— За это.

Короткая палка мелькнула перед глазами, боль вспыхнула ослепительной белизной.

Всё-таки учитель никогда не дрался со мной в полную силу. В этот раз я не успел даже дёрнуться, не то что защититься. Заманчиво было бы думать, будто это — лишь потому, что меня трясло от таблетки…

Тьма пожрала меня, и я исчез.

Оставался только дракон, жёлтый дракон в бескрайней тьме. Он летел, взмахивая могучими крыльями, сильные мускулы перекатывались под жёсткой шкурой.

Далеко впереди, во тьме, забрезжил белый свет. Но это был не тот свет, к которому радостно стремится заблудившаяся во тьме душа. Этот свет был опасным, страшным. И всё же дракон, завидев его, замахал крыльями чаще.

Ближе, ближе. Теперь видно, что это — человек в чёрном пальто, а светится его лицо. Опять его лицо закрыто световой завесой! Прячется, боится. Но для того, чтобы уничтожить его, видеть не обязательно.

С оглушительным рёвом дракон влетел в белый свет. Мгновение — и тьму вокруг сменила белизна, от которой слезились драконьи глаза.

Сверкнули когти и пронзили белое, будто бумагу. Свет задрожал, замерцал, из безупречно-белого сделался грязно-серым. Дракон продолжал с упоением терзать его, помогая себе зубами. Белизна расползалась на части, на лоскуты, и за ней проглядывала успокаивающая тьма. Но дракон не спешил окунуться в неё. Он продолжал уничтожать белое, слепящее. Здесь, в этом странном не-месте и не-времени, всё было так: свет означал зло, а тьма — добро, покой, отдых после праведных трудов.

Громкий крик потряс вселенную, свет вспыхнул и стал далёким. Человек в чёрном пальто бежал прочь, закрывая изувеченное лицо ладонями. Свет просачивался сквозь его пальцы.