Михаил Михеев - Рожденные в огне [litres]

Прибыли они очень удачно и смогли наблюдать триумфальную демонстрацию трофеев, впечатливших даже успевших привыкнуть к победам Александрова земляков. Из планеты, занимающей первое место в секторе по производственным мощностям, Урал сразу скакнул на второе место в Конфедерации. С Землей, разумеется, конкурировать ему по-прежнему было сложно, зато всех остальных он оставил далеко за кормой. Очень, кстати, удачно получилось, даже помимо военного аспекта, поскольку столица нового государства автоматически на много лет становилась еще и экономическим, и производственным лидером. Сейчас, когда планет в нем было всего три, этот вопрос не стоял, однако в будущем могут возникнуть конкуренты, желающие перетащить одеяло на себя. Именно этого момента суровый прагматик Александров более всего и опасался. Изучал, знаете ли, историю и помнил, что случалось с великими империями, чрезмерно увлекающимися развитием провинций в ущерб титульной нации.

Однако те, кто жаждал приобщиться к свободе (а пуще того к силе, не только способной, но и готовой защитить своих подданных, а заодно уж к снижению налогового бремени, ну и, откровенно говоря, вполне готовые к тому, что в них еще и инвестиции вложат), имели свой взгляд на расклады. Плюс резерв времени, позволивший им договориться, и, когда Александров на второй день после свадьбы и третий по завершению пышного, но будничного процесса коронации, в сопровождении группы поддержки прибыл на переговоры, ему был вручен довольно толстый, аккуратно отпечатанный том. На восьмистах листах тонкого, цветом и фактурой неотличимого от бумаги, пластика его собеседники изложили те права и обязанности, которые накладывались вассалами по отношению к сюзерену, и наоборот. Впрочем, Александров уже имел возможность ознакомиться с их мнением, так сказать, в неофициальной обстановке, посоветоваться и даже посмеяться. А потому лишь засмеялся, отмахнулся от подношения и абсолютно недипломатично бросил:

– Уберите эту хрень.

На несколько секунд воцарилась тишина, а затем кто-то недоуменно поинтересовался:

– Что вы имеете в виду?

– Вот щас что имею – то и введу. Пару дивизий интереса ради. В общем, мы посовещались – и я решил, – ухмыльнулся Александров, – что так не пойдет.

В зале воцарилась мертвая тишина. Адмирал с легкой улыбкой на лице рассматривал собравшихся. Для стороннего человека она могла бы показаться даже приятной, но те, кто находился здесь, видели перед собой густо заросшую шерстью медвежью морду. Притом что как раз шерсти-то и не наблюдалось – командующий уральским флотом был гладко выбрит и слегка, точно в меру, благоухал дорогим одеколоном. Наконец, видя, что возникшая пауза затягивается и больше им ничего говорить не собираются, представитель испанцев, один на три планеты, не выдержал:

– А подробнее сказать вы не можете?

Его голос буквально лучился сарказмом, но уральцы не обратили на это никакого внимания. Адмирал задумчиво рассматривал ноготь мизинца, так, словно рассчитывал найти там все секреты мироздания, Громова не менее сосредоточенно изучала оправу изящных декоративных очков, как все уже успели заметить, с простыми, без диоптрий, стеклами, остальные были заняты не менее важными делами. Выдержав очередную паузу, в ходе которой часть собравшихся уже начала закипать от злости, Александров вежливо кивнул:

– Вы хотите подробностей? Ничего не имею против. Василий Петрович, ваш выход. Объясните нашим… гостям суть дела.

– А чего тут объяснять? – Коломиец неторопливо встал (стул пискнул, как всем показалось, облегченно), оглядел собравшихся с высоты своего роста тяжелым, немигающим взглядом. Получилось неплохо, но, тем не менее, столь ярко выраженного эффекта угрозы, как у вежливо улыбающегося адмирала, добиться ему не удалось. Не хватало, наверное, той малости, что позволяет ощутить, как твой собеседник вот так же, с улыбкой, приказывает: «Расстрелять!» – Это невыгодный нам союз, и мы не собираемся действовать в ущерб своим интересам.

– То есть?

– То есть любые три ваши планеты, вместе взятые, не дотягивают до Урала ни по производственной, ни по ресурсной базе. При этом в предложенном вами проекте договора вы все оставляете за собой право самостоятельного принятия решений… ну и еще много чего. Перечислять слишком долго, но в целом сформулировать можно одной фразой: пусть Урал нам помогает, пусть уральцы нас защищают, а в остальном мы сами по себе.

– Это стандартные договоры, такие же, как мы заключали с Конфедерацией… ну, почти.

– Забудьте про Конфедерацию, – холодно сказала из недр своего кресла Громова. – Просто забудьте. Она вас бросила, и вы приползли к нам.

– Но сейчас-то все наладилось, войны нет! – истерично выкрикнул кто-то.

– А завтра – будет. Мы занимаемся только тем, что нам выгодно. Выгодно будет сотрудничать с конфедератами – поддержим их. Выгодно с Ассоциацией – и с ними найдем общий язык. Вы можете присоединиться к кому угодно, мы никого не заставляем. Но помните, для нас вы, пока не окажетесь под нашей юрисдикцией, не субъекты, а объекты политики. Стало быть, и условия ставить будем мы.

– Вы будете воевать против сограждан? – вновь истерично взвыл тот же голос. Александров поискал его взглядом, узнал…

– Когда-то корабли, укомплектованные вашими экипажами, были в числе тех, кто захватывал Урал. Да, против вас я буду воевать с удовольствием.

– Все всё услышали, – резюмировала Громова, словно молотком разбивая застывшее в помещении зеркало тишины. – В общем, текст договора на ваших планшетах. Читайте и думайте. Пойдемте, мальчики.

«Мальчики» переглянулись, дружно хмыкнули, однако послушно встали и последовали за дамой. У дверей Александров остановился, обернулся и холодно сказал:

– Полчаса вам.

Когда они вернулись (полчаса, минута в минуту, точность – вежливость королей и снайперов), зал гудел, как хорошенько растревоженный медведем улей. И даже появление хозяев собравшиеся заметили далеко не сразу. Но вот гомон начал стихать, и, наконец, от толпы сгрудившихся в кучу дипломатов к уральцам выдвинулся весьма обаятельной наружности джентльмен. Этакий светский лев местечкового разлива, высокий, с чуть тронутой сединой гривой темных волос. Такими киношники любят изображать дворян в тридцать каком-то поколении, но Александров, да и остальные знали, что данный конкретный индивидуум родовитостью похвастаться не может. Представлял он Большие Нидерланды, а род его лет семьдесят назад (если разведка не врала, конечно) перебрался на эту планету с одной из систем Швейцарских Кантонов. То есть банкиры-то в роду этого джентльмена, очень может быть, и водились, а вот дворяне – сомнительно.