Михаил Михеев - Рожденные в огне [litres]

– Две недели… Плюс еще дня три они будут ожидать встречи с кораблями О’Коннора и де’Шантоне. Что же, времени меньше, чем хотелось бы, но больше, чем могло бы быть. Какие у кого предложения?

Воцарилось молчание. Нашествия конфедератов ждали все, к нему готовились, но, как всегда, сколько бы ни было времени, на проверку его оказывается мало. А противник ожидался совсем не тот, с которым можно шутить. Адмирал Кеннинг, после того, как Александров ушел в свободное плавание, лучший флотоводец Конфедерации. Безо всяких скидок. И сам Александров этого человека неплохо знал и уважал.

Из сообщения, доставленного на Урал, выходило, что Кеннинг идет к ним со значительными силами. Двенадцать линкоров, восемь линейных крейсеров и столько же авианосцев – практически все, что смогла наскрести Конфедерация после года ударной работы верфей, не оголяя своих границ. Естественно, мониторы и какое-то количество кораблей эскорта, довольно незначительное, стоит признать.

Последнее должна была исправить крейсерская группа адмирала де’Шантоне, формировавшаяся у планеты Везувий – не самом приятном месте, чем-то напоминающем Новый Амстердам и в плане климата, и по ресурсам. Зато мощные ремонтные базы, позволяющие хорошо подготовить корабли к дальнему походу. Отдельно, у планеты Дальняя Аляска, формировалась третья группа. Боевых кораблей минимум, зато транспортных, битком набитых пехотой и техникой, куча. Грамотное вроде бы решение – инфраструктура Земли, возле которой производилось формирование эскадры Кеннинга, просто не смогла бы полноценно работать на флот такой численности. Минус – необходимость рандеву в заранее указанном квадрате. И Александров хорошо понимал, для чего это сделано. Шанс разбить врага по частям – вот как это называется.

– Генеральным штабом разработаны планы обороны Урала, – нарушил наконец ставшее невыносимым молчание Устинов.

– Дайте догадаюсь, – в голосе императора явственно звучала насмешка. – Встретить противника на подходе к планете. Оборона строится на основе согласованного маневрирования всех сил флота с опорой на орбитальные крепости и минные поля. Я прав?

– В общих чертах – да.

– Глупо, – бесцветным тоном резюмировал Александров и, предупреждая Устинова, который наверняка попытался бы отстоять правильность теоретических изысканий своих подчиненных, пояснил мысли: – Игра от обороны бесперспективна. Нас не собираются завоевывать – нас идут убивать. И если мы подпустим их к Уралу, конфедераты даже не станут устраивать сражения, а сделают то, что мы сами творили с японскими планетами. Выйдут на дистанцию залпа и выжгут здесь все живое.

– Но наши военные теоретики…

– Я бы этих теоретиков, – адмирал сжал кулак с такой силой, что хрустнули костяшки пальцев, – на передовую отправил. Всех. В отдельную штурмовую роту. Пускай они там свои идеи на практике испытывают.

– И… что думаешь делать?

– Атаковать, – император неожиданно рубанул ладонью воздух. – Я не собираюсь подпускать этих уродов на дистанцию, с которой они могут начать бомбардировку планеты.

– Полагаешь, Кеннинг…

– Он – вряд ли. Макс человек чести. Но на его кораблях могут найтись люди, которые сработают через голову командующего. Поэтому лучше перестрахуемся. Благо, что место, где противник будет находиться перед финальным броском, известно, да и время тоже. Там мы его и встретим.

– Однако же эскадра Кеннинга сильнее нашего флота.

– Он атакует сам и потому не ждет нападения, – махнул рукой Александров. Спор в ситуации, когда все, на его взгляд, было уже решено, начинал утомлять почти сразу. – Эффект внезапности еще никто не отменял, а умение предусмотреть невероятное сильной стороной Кеннинга не было никогда. Даже тот факт, что нам известны время и маршрут, для него окажутся сюрпризом… Да и не настолько уж его эскадра сильнее, откровенно говоря.

Вновь повисло молчание. Наконец Громова, которая, пользуясь своим положением женщины, периодически во время таких совещаний брала на себя роль громоотвода, заметила:

– Однако же это риск.

– Не больший, чем подпустить врага к собственной планете. Так, все, прения закончены, решение принято. Дальше остаются Корф, Лурье, Устинов… Иван Кириллович, вы тоже. Будем рыться в планах наших штабных. Глядишь, найдем-таки жемчужное зерно. Отто Оттович, распорядитесь готовить курьерское судно – мне нужен Вассерман… и его умение вести переговоры. Сам бы пошел, да времени нет.

– Возможно, стоило бы рассмотреть иные варианты, – Гуттенберг, как обычно, не видел берегов. Александров прищурился:

– Откупиться хотите?

– Возможно…

– Повешу, – не дав ему договорить, очень спокойным тоном бросил адмирал. – Вам сказано, что решение принято? Извольте исполнять. Нужен будет совет – спрошу.

Гуттенберг замолчал, но, судя по его роже, был крайне недоволен. Когда лишние люди вышли, Устинов, не удержавшись, спросил:

– Если он тебе так не нравится, почему ты его не сменишь?

– Сменю. Как найду лучшего министра финансов, так и сменю. А пока давайте все же разберемся, что и как мы можем противопоставить нашему визави.

Совещание длилось почти три часа, и к его окончанию были выпиты литры кофе, сожрана гора бутербродов, сказано много неприличных слов и утвержден план действий. Сразу после этого ушел курьер к Вассерману, обосновавшемуся со своей эскадрой в системе планеты Малый Гангут, и началась мобилизация флота. От того, насколько четко сработают все, даже самые малые его кусочки, зависело, быть Уралу или не быть. Победа ценой большой крови Александрова не устраивала категорически, равно как и падение Конфедерации. В конце концов, угрозу со стороны закончивших вроде бы местечковые разборки восточников никто не отменял. И воспользуются они моментом наверняка. Так что стоящая перед ними задачка была делом не для слабонервных. Что же, чем страшнее, тем интереснее, именно так и обнадежил своих товарищей император-адмирал, закрывая совещание.

Планета Санта-Анна. Через неделю

Генерал Эйзенхауэр пребывал не в лучшем расположении духа. Что, впрочем, и неудивительно – слишком уж судьбоносные решения им с Мендозой вновь требовалось принимать. Именно поэтому он и не пошел спать, а сидел за столом, меланхолично прихлебывая весьма посредственное местное пиво, и страстно желал, чтобы эта ночь как можно дольше не заканчивалась.

Откровенно говоря, до сих пор решения, которые принимали два этих не особенно похожих друг на друга человека, оказывались вполне удачными. Главное, удалось не только выжить самим, но и вывести из-под удара семьи – и свои, и тех, кто пошел за ними. Мендоза не соврал, когда говорил Эйзенхауэру о том, что сумеет это сделать. Все же полицейский, начавший с низов и никогда не терявший связь с «землей», способен на такое, что порой и не снилось работникам вроде бы куда более продвинутых спецслужб.