Михаил Михеев - Рожденные в огне [litres]

Сигнал тревоги прозвучал в тот момент, когда адмирал находился в душе. Знакомые ощущения – попадал уже так, и не раз. Только вот если в бытность свою лейтенантом Кеннинг мчался, роняя хлопья пены, чтобы занять места согласно боевому расписанию, то сейчас он не торопился. Время есть – самый быстроходный корабль, засеченный радарами на пределе дистанции, будет ползти до дистанции, с которой сможет открыть огонь, несколько часов, как минимум. Да и смысл? Все предварительные действия подчиненные сделают и без стоящего над душой адмирала. И потом, кто там может появиться? Разве что де’Шантоне приперся раньше срока. Так что потратив десять минут на то, чтобы спокойно закончить процедуру, Кеннинг прибыл в рубку, как всегда, чисто вымытый, гладко выбритый, чуть заметно благоухая великолепным одеколоном и щеголяя своей фирменной невозмутимой усмешкой. Словом, таким, каким и положено быть немецкому офицеру.

Одного взгляда на экран оказалось достаточно, чтобы понять – все выкладки по времени можно сметать в совочек и выкидывать в мусорное ведро. Неизвестные корабли оказались совсем рядом, и Кеннинг вспомнил слухи о том, что японцы в прошлую войну активно применяли гиперпространственное маневрирование с целью выхода на минимальном расстоянии от объекта атаки. Сам Кеннинг с подобным не сталкивался и считал такие маневры слухами. Нет, один корабль – реально, он, было дело, и сам так прыгал, хотя уставом это и запрещено. Однако провести через гравитационное поле звезды целый флот, да еще и в боевом строю… Даже для жалкого десятка кораблей подобный маневр уже смертельно опасен! Пространственные флуктуации попросту разорвут их на куски.

И вот, слухи подтвердились. Причем, как оказалось, такого рода маневры вполне доступны не только свихнувшимся на своем презрении к смерти самураям, но и обычным хорошо подготовленным штурманам. Кеннинг не верил, что русские сумасшедшие, и, раз они сделали такой маневр, значит, и для других он доступен. Только вот информацию об этом мало получить – ее надо как-то унести отсюда. А вот с этим-то как раз и намечались сложности.

Вышедшие из гипера корабли не похожи на лоханки де’Шантоне. Да и сам маневр четко говорит о том, что французу здесь делать нечего. Тех, кто явился сюда, идентифицировать пока удалось лишь частично. Что это имперский флот, сомнений даже не возникало – уж построенные на уральских верфях корабли сложно перепутать с другими. Но откуда такая армада?

Четыре линкора, четыре линейных крейсера… Ну, с этими все понятно, о них Кеннинга предупреждали. Еще восемь кораблей – по массогабаритным характеристикам тоже линейного класса, но идентифицировать не удается. Однако же похожи на те, что строят восточники – скорее всего, трофейные, прошедшие модернизацию. Еще одна громада непонятного типа. Видать, русские опять что-то изобретают, и связываться с продуктом их пытливого ума нет никакого желания. В стороне три корабля, два из которых удалось идентифицировать – авианосцы. Легкий, производства Ассоциации, видимо, трофей, и второй – полноценная и тоже, судя по некоторым нюансам, модернизированная машина. Третий пока непонятен, однако, очень похоже, тоже авианосец. Позади строя, заметно отставая, держится большая группа кораблей непонятного назначения. Система идентификации упорно твердит, что это транспорты, но идут они уж больно четко, и построение – такая же «стена», как у линкоров. Плюс куча более легких кораблей, превосходящих эскорт Кеннинга численностью как минимум втрое.

Это была еще не катастрофа. В конце концов, у Кеннинга было больше линкоров и авианосцев, да и с планеты, случись нужда, можно поднять истребители. Проблема была в другом. Русские очень точно все рассчитали. Максимум полчаса – и они будут на дистанции прицельного огня. Они уже в строю, их силовые поля выведены на режим. Более того, легкие корабли явственно обгоняют основные силы и смогут открыть огонь даже раньше. По не прикрытым защитными полями кораблям даже их сравнительно легкие орудия могут работать весьма эффективно, и малочисленное боевое охранение их не остановит. А вот кораблям Кеннинга надо еще перестроиться, а для этого дать ход, начать маневрирование – и это притом, что реакторам для того, чтобы выйти их «холодного» стояночного на рабочий режим, требуется не менее часа. К тому времени, как корабли смогут дать ход и поставить защиту, в них наделают дырок больше, чем в швейцарском сыре! В общем, конфедератов поймали со спущенными штанами, и это еще мягко сказано.

Адмирал, не сдержавшись, громко скрипнул зубами. Будь здесь эскадра де’Шантоне, она смогла бы хотя бы затормозить русских. Реакторы легких кораблей уступают тем, что устанавливают на линкоры, в мощности, но притом куда быстрее выходят на режим. Вот только интуиция подсказывала Кеннингу, что де’Шантоне не придет. Если маршрут и время следования основных сил флота известны противнику, значит, утечка информации прошла с самого верха. И почти наверняка известен и маршрут второй эскадры. Действия Александрова несложно просчитать – он человек предусмотрительный, оставлять за спиной угрозу не будет. Вывод следует простой – эскадры де’Шантоне больше нет.

Решение требовалось принимать немедленно, однако прежде, чем Кеннинг успел хоть что-то сделать, на всю рубку запиликала мелодия. «Я тучка-тучка-тучка, я вовсе не медведь…» Кто узнал – тот понял. Именно так, в безбашенную лейтенантскую молодость звучали позывные Александрова. Посылать вместо уставного приветствия разнообразные мелодии для пилотов – традиция, освященная веками. И даже суровые адмиралы, прописывая за нее очередной нагоняй, помнили, что и сами когда-то были такими же. И вот – глоток прошлого, глупая, но заразительная детская песенка, а сразу за ней голограмма Александрова во всей своей красе.

– Спокойствие, только спокойствие! Сейчас я вас настигну! – рассмеялся Александров, оглядывая рубку. – А ничего тут у вас, миленько. Привет, Макс! Какими судьбами?

– А то ты не знаешь, – буркнул Кеннинг, глядя в лицо собеседника. Александров с момента их последней встречи практически не изменился – так, добавилось седины, но не критично, согласно возрастной норме. Ну и заматерел, конечно. И ничем уже не напоминает того лейтенанта, в паре с которым они когда-то лихо гоняли пиратов и так же лихо напивались позже, когда шли в бар клеить девчонок. Разве что все той же вечной смешинкой где-то в глазах, в самой их глубине, так и не потускневшей с годами.

– Догадываюсь, – невесело усмехнулся Александров. – Наводить конституционный порядок – у нас это вроде бы именно так сейчас называется.

– Ну а раз знаешь – зачем спрашиваешь?