Лоис Буджолд - Избранные произведения. II том

— Ах, Даг, вот ты где! Ты только понюхай! — Он протянул Дагу маленькую стеклянную бутылочку и вытащил из нее кожаную пробку. — Дирла нашла аптекаря в городе, который этим торгует.

За плечом Рази стояла гордо улыбающаяся Дирла.

— Что это?? — спросила Фаун, наклоняясь и нюхая бутылочку. — Ой, какая прелесть! Пахнет ромашкой и клевером.

— Душистое масло, — ответил Рази. — Там продают семь или восемь сортов.

— Для чего вы его употребляете? — наивно спросила Фаун.

Даг мысленно отправил своего товарища на Мертвые Уровни.

— Для растирания усталых мышц, — предостерегающим тоном сообщил Даг.

— Ну и для этого тоже, — задумчиво протянул Рази.

— Растереть спину душистым маслом, — промурлыкала Дирла. — М-м-м, прекрасная идея.

— Как удачно, что вы двое зашли, — переменил тему Даг прежде, чем разговор стал чересчур увлекательным — и для него, вовсе не мечтающего о повторении ощущений во время поездки с фермы Хорсфордов, и для Фаун, которая, несомненно, стала бы еще и задавать вопросы. — Мне как раз нужно, чтобы сундук отнесли вниз. Тащите.

Рази с Дирлой поворчали, хоть и добродушно, и потащили сундук в кладовую.

Даг закрыл дверь за дозорными, отправил Фаун в ее комнату, а сам последовал за Рази и Дирлой, размышляя, рискнет ли спросить, где находится лавка аптекаря, и не окажется ли она ему по пути к мастеру, который чинит его протез.

Объезд болот к западу от Глассфорджа занял шесть дней.

Даг начал с самых ближних окрестностей и поэтому смог в первую ночь с отрядом вернуться ночевать на постоялом дворе, а заодно проведать и Фаун. После того как он со все с большим беспокойством искал ее по всем комнатам, Фаун нашлась на кухне, где чистила горох и болтала с поварихой и судомойками. Даг с облегчением прогнал видение: Фаун, печальная и одинокая, в окружении снисходительно посматривающих на неё Стражей Озера; однако опасения, что девушка станет слишком тратить силы, у него осталось.

На следующий день Даг выбрал самый дальний район — на осмотр которого ушло бы не меньше трех дней, — чтобы разделаться с самым неприятным делом. На жалобы молодых дозорных он ответил рассказами об объезде трясин к северу от Фермерской равнины холодной зимой; подробности были такими устрашающими, что даже самые большие ворчуны умолкли. Большую часть вещей можно было оставить там же, где и коней, но необходимость защищаться от москитов и мошек означала, что сапоги, штаны и рубашки снять никак нельзя, и одежда страдала от болотной жижи. Когда через три дня поздно ночью отряд вернулся в Глассфордж, дозорных порадовала протопленная баня, имевшая собственный колодец и расположенная между конюшней и основным зданием, хоть слуги и косились на них, а прачки бросали мрачные взгляды на заляпанную грязью одежду. На этот раз Фаун ждала Дага, занимаясь починкой белья и слушая рассказы руководивших этим занятием портних.

На следующий вечер, вернувшись из объезда, Даг за поздним ужином описал Фаун увиденное. Она, затаив дыхание, слушала рассказ о почти круглом совершенно плоском болоте примерно шести миль в диаметре, которое, как был уверен Даг, в прошлом служило логовом Злого, а теперь снова дало приют жизни — по большей части ядовитой и прожорливой, но, несомненно, процветающей. Даг полагал, что уничтожение Злого примерно на столетие опередило появление здесь первых поселенцев-фермеров. Фаун в ответ рассказала о своих приключениях в городе. Сacca, зять Хорсфордов, снова вернувшийся домой, заглянул на постоялый двор, чтобы выполнить свое обещание: показать Фаун свою стекольную мастерскую. Завершили они день визитом в бумажную мастерскую брата Сассы, а потом еще и побывали у мастера, делающего чернила, по соседству.

— Здесь больше всякой работы, чем я и мечтать могла, — задумчиво сообщила Фаун Дагу.

Однако она явно переоценила свои силы, так что, когда Даг провожал ее в ее комнату, она еле шла и зевала так, что с трудом сказала ему «Спокойной ночи». Даг занялся тем, что подкрепил ее Дар против начинающейся простуды и проверил, как заживают внутренние повреждения: нет ли воспаления или омертвения там, где Злой оставил свой отвратительный след, — после чего заставил девушку пообещать, что на следующий день она будет отдыхать.

Дальнейшие планы Дага оказались нарушены: один из дозорных умудрился запутаться в корнях ивы, уйти с головой под воду и к тому же разворошить гнездо водяных щитомордников. Поручив Утау командовать отрядом, Даг вернулся в город, посадив на коня перед собой потрясенного и очень больного дозорного. Дагу, к счастью, в дороге не пришлось делать ничего срочного или опасного с помощью своего Дара, хотя он мрачно думал о том, что Утау настоял на том, чтобы послать с ним двоих воинов как раз на такой случай. Однако пострадавший от укуса змеи пережил не только поездку, но и быстрое омовение в бане, после чего был уложен в постель. К тому времени Мари и Чато уже явились в его комнату, так что Даг смог поручить им дальнейшее лечение.

Новости, которые сообщила ему Мари, заставили Дага отправиться на поиски Фаун, даже не смыв с себя грязь. Голос девушки, задававшей — ну конечно же! — один из своих бесконечных вопросов, донесся со второго этажа, и Даг свернул в коридор. Дверь в комнату — комнату Сауна — была открыта, и Даг помедлил, прежде чем войти. Голос Сауна произнес:

— Мое первое впечатление о нем было как о ворчливом старике, который если и открывает рот, так только чтобы выругать тебя. Ты, верно, знаешь таких?

— О да.

— Он всегда ехал или шел позади и обычно бывал немногословен. Начал я прозревать, когда Мари поставила его крайним — на позицию, при которой за ним уже никого нет. Мы, понимаешь ли, рассредоточиваемся не так, чтобы постоянно видеть друг друга, а в пределах, когда чувствуем остальных при помощи Дара. Если ты и дозорные с обеих сторон от тебя чувствуют друг друга, можно быть уверенным, что Злого вы не пропустите. Мари послала его в сторону на милю. Это более чем вдвое превосходит возможности моего Дара.

Фаун охнула, поощряя рассказчика. Саун, должным образом вдохновленный, продолжал:

— Потом я начал замечать, что Мари, когда нуждается в чем-то, превосходящем обычные возможности, посылает его. Или иногда он сам подсказывал ей… Он редко что-то рассказывает, но если уж рассказывает, то о каких только местах не идет речь… я хочу сказать, что он как будто побывал везде. Я было начал складывать в голове все места и всех людей и подумал: «Как такое возможно?» И еще я раньше думал, что у него нет чувства юмора, и только потом понял, какой его юмор едкий и сухой. Сначала он не кажется ничем особенным, но потом увеличивается и увеличивается… А как было у тебя?