Лоис Буджолд - Избранные произведения. II том

— Там, под кустом со светлячками, я думала, что если стану любить тебя еще сильнее, то не смогу дышать. Так оно и есть. — Сглотнув еще раз, она села рядом с мужем.

Кривая улыбка Дага была такой нежной, что пронзила ее сердце, как сладкая боль, говорящая: все в порядке. Все не так и все в порядке, так странно перемешалось… Даг крепко обнял Фаун за плечи, и они оба, как и все на поляне, повернулись к Громовержцу.

Громовержец поморщился, поскреб в затылке и наклонился вперед. На губах его играла та его особая улыбка, в ответ на которую улыбаться никому не хотелось. Наконец он сказал:

— Я воздерживаюсь.

По ряду членов совета пробежал встревоженный шепот; Дор возмущенно воскликнул:

— Что?!

— Ты не можешь так поступить! — возразила Дови, поворачиваясь к Паконе. — Так разве можно? — И совсем тихо добавила: — А мне можно воздержаться? — Громовержец только потер лоб и вздохнул, однако ответил Дови:

— Могу воздержаться и воздерживаюсь, хотя и редко. Обычно я предпочитаю, чтобы все было закончено и дело закрыто. Однако если Даг все равно увозит свою жену-крестьянку, я не вижу необходимости решать вопрос в срочном порядке.

— А что насчет требований шатра Редвинг? — требовательно спросил Дор. — Где наша компенсация?

Громовержец склонил голову набок, обдумывая вопрос.

— Шатер Редвинг может поступить так же, как любой участник рассмотрения в случае отложенного решения совета. Обратитесь со своей жалобой к тому совету, который будет избран в следующем сезоне. Остается всего два месяца до переезда в лагерь у Медвежьего Брода.

— Но он же уедет! — взвыла Камбия; она была в таком отчаянии, подумала Фаун, что даже не протянула руку к жезлу, чтобы получить право говорить. Однако в этом случае

Пакона не стала наводить порядок; наверное, ей приходилось унимать дрожь в собственных коленках.

Громовержец покачал головой.

— Вопрос о свадебной тесьме слишком сложен, чтобы его мог решить один человек, даже если дело не терпит. Проблему должно рассмотреть общее собрание лагеря, отрешившись от эмоций, связанных с данным конкретным случаем. Людям нужно тщательно все обдумать и обсудить.

Фаун видела, что этот довод произвел впечатление на членов совета. И еще было ясно одно: для большинства не важно, каким образом избавиться от Фаун, — лишь бы она уехала. Впрочем, на лицах дозорных было написано упрямство, не уступавшее упрямству Дора.

Дор быстро и тихо посовещался о чем-то с Камбией. Старая женщина покачала головой то ли в гневе, то ли в тревоге, но в конце концов согласилась с сыном.

Дор повернулся к членам совета.

— Шатер Редвинг желает получить жезл.

Пакона кивнула, взяла в руки жезл, но заколебалась.

— Ты, знаешь ли, не можешь настаивать на повторном голосовании по тому же вопросу до собрания в Медвежьем Броде.

— Я знаю. У меня другой вопрос… но тесно связанный с предыдущим.

— И твоя идея насчет расторжения брачных уз — это тоже для общего собрания. Как я тебе говорила раньше, едва ли ты в этом добьешься своего, особенно если она, — Пакона мотнула головой в сторону Фаун, — уже уедет.

— Я не о том буду говорить, — возразил Дор, и Пакона, пожав плечами, передала ему жезл.

— Шатер Редвинг не имеет другого выбора, — нам Дор, — как примириться с проволочкой. — Он бросил яростный взгляд на Громовержца. — Однако для всех ведь ясно что ко времени собрания в Медвежьем Броде Даг давно уже уедет. Наше требование, если собрание его удовлетворит, приведет ко взиманию крупного штрафа в пользу лагеря. Мы просим, чтобы кредит Дага был закрыт до нового разбирательства, чтобы лагерь не понес убытков в том случае, если штраф будет наложен. Это также обеспечит явку Дага на следующий совет.

Пакона и Огит сразу же одобрительно закивали. Ласки и Ригни задумались, Тиока и Дови смутились. На лице Громовержца нельзя было прочесть ничего.

Пакона с облегчением сказала:

— Ну, у такого решения по крайней мере имеется много прецедентов.

Даг улыбался странной сухой улыбкой. Фаун рискнула похлопать его по колену и прошептать ему в ухо:

— Что это значит? Могут они заставить тебя вернуться обратно?

— Нет, — прошептал в ответ Даг. — Понимаешь, бывает, что проигравший дело в гневе забирает все свое имущество, что хранится на общем складе, и прячет его, чтобы не платить штраф. Закрытие кредита предотвращает подобную неприятность. Однако поскольку у Дора не будет никакой возможности обратиться с жалобой к совету в Медвежьем Броде или еще куда-нибудь, потому что ответчика — меня — там не будет, мой кредит окажется закрыт навсегда. Так я окажусь бедняком, хоть и не буду изгнан, и Дору не придется возиться со всем этим непростым делом. У него может выгореть — никто не любит рисковать ресурсами лагеря. Дор ловко придумал только я готов, если придется, уйти и голышом. На этот крючок я не попадусь, Искорка.

— Эти братья… — пробормотала Фаун, поникнув на своем жестком чурбаке.

Губы Дага дрогнули:

— Действительно.

— Требование шатра Редвинг представляется мне разумным, — сказала Пакона, — особенно если учесть, что Даг Редвинг говорил о своем намерении уехать из лагеря.

— Уехать? — встрял Огит. — Ты так это называешь? А я говорю — это просто дезертирство, замаскированное всякой чепухой. Что ты собираешься предпринять, Громовержец? — Старик наклонился вперед, чтобы бросить на командира дозорных злой взгляд.

— Это внутреннее дело дозора, — ответил Громовержец, и железная окончательность его тона заставила замолчать даже Огита, который, хоть и пыхтел, больше ничего сказать не рискнул.

Нарушив свое решение больше не говорить, Даг кивнул Громовержцу и сказал:

— Мне нужно поговорить с тобой после совета. Это мой долг.

Громовержец кивнул в ответ.

— Приходи в штаб. Это тебе по дороге.

— Хорошо.

Пакона постучала костяшками пальцев по чурбаку, на котором стояла свеча.

— Что ж, давайте голосовать. Следует ли закрыть кредит Дагу Редвингу до заседания совета в Медвежьем Броде. «Да» будет означать, что имущество Дага под арестом, «нет» что он волен им распоряжаться. — Было ясно, что она с трудом удержалась, чтобы не добавить: «и растратить на крестьянских любовниц», но дисциплина все же помешала ей. Едва-едва, решила Фаун. — Огит?

— Да. — Тут все было ясно. Последовало еще три «да» — твердых или нерешительных, разочаровавших Фаун; вопрос был решен не в пользу Дага еще до того, как Пакона сказала свое твердое «да». Дови оглядела членов совета, произвела мысленную арифметику и пробормотала безопасное и бесполезное «нет».

Громовержец поморщился и тоже буркнул:

— Нет.

— Требование шатра Редвинг удовлетворено, — подвела итог Пакона. — Совет лагеря постановляет, что Даг Редвинг не может пользоваться кредитом до нового разбора его дела в Медвежьем Броде.