Лоис Буджолд - Избранные произведения. II том

Наступившая тишина была разорвана криком вскочившего на ноги Сауна:

— Проклятое ворье! — Рази и Грифф вдвоем вцепились в молодого дозорного и заставили его сесть. — После Рейнтри! После Рейнтри! — Мари повернулась к нему и нахмурилась, но явно не нашла в себе сил отчитать. Когда она взглянула на своего племянника Дора, ее взгляд мог бы поджарить бекон, подумала Фаун.

Омба уже давно порывалась что-то сказать. Теперь она выхватила жезл из руки своего удивленного мужа, взмахнула им и выкрикнула:

— Заставьте его забрать своего коня! Копперхед — чистое бедствие! Он искусал трех моих девушек, двух брыкнул и так покалечил нескольких лошадей на пастбище, что мне пришлось накладывать швы! Мне нет дела до того, уйдет ли Даг из лагеря без штанов, но я требую, чтобы он забрал этого коня! — Слова Омбы прозвучали очень раздраженно, если не считать того, что она незаметно для Дора подмигнула Дагу.

— Вот ты только представь себе, Искорка, — краем губ пробормотал Даг. — Мы с Копперхедом — он без седла, я без штанов…

Фаун готова была вцепиться в Дага и начать его трясти изо всех сил за то, что он чуть не заставил ее расхохотаться в такой серьезный момент. Ей пришлось зажать рот рукой и опустить глаза в землю, пока она не смогла справиться с собой.

— Мои глаза были бы счастливы! — прошептала она и испытала сладкое чувство мести, заметив, как Даг чуть не давится смехом.

Дор бросил на них яростный взгляд, бессильный помешать им обмениваться шутками. Это оказался лакомый кусочек для Фаун посреди пепла, в который обратилось их благосостояние.

— Откуда у тебя взялся этот конь? — тихо поинтересовалась Фаун.

— Я проигрался в кости, когда однажды ехал в лодке через Серебряные Перекаты.

— Ах, проигрался… Тогда понятно.

Пакона бросила на Дага недружелюбный взгляд.

— Остается вопрос: что входит в имущество, которое должно храниться на общем складе, а что является личными вещами. — Если она и представила себе Дага, нагишом покидающего лагерь, то ее чувства очень отличались от тех, которые испытывала Фаун.

— Лучше не начинай этого, Пакона, — пророкотал Громовержец, — если не хочешь, чтобы среди дозорных вспыхнул бунт.

Саун, все еще подпрыгивавший на чурбаке и удерживаемый только тяжелой рукой Утау, выглядел так, как будто был готов поднять восстание прямо сейчас, и если от Дирлы, Рази и Гриффа не шел пар, то только потому, что они не были мокрыми.

Пакона, подняв брови, посмотрела на командира дозорных.

— Разве ты не можешь держать в узде свою буйную молодежь, Громовержец?

— Пакона, я их возглавлю.

Старая женщина сжала губы, не оценив его черный, но вполне искренний юмор. Однако она поняла, что зашла слишком далеко.

— Хорошо. До совета в Медвежьем Броде дозорный… бывший дозорный может пользоваться своим конем Копперхедом, оружием и тем имуществом, которое сможет увезти. Крестьянка может уехать со всем, что имела по прибытии, — нам до этого дела нет.

— А как насчет свадебных подарков, которые он послал ее родне? — неожиданно спросил Дор.

— Лучше не начинай этого разговора, Дор, — подняла на него глаза Мари. Фаун не была уверена, прибегла ли Мари к голосу, которым командует отрядом, или заговорила, как строгая тетушка, только Дор сник и даже Пакона не рискнула одернуть Мари.

Пакона выпрямилась и оглядела собравшихся.

— Шатер Редвинг, хотите ли вы еще что-нибудь сказать, прежде чем я закрою совет?

Дор выдавил непослушными губами:

— Нет, мэм. — Решение насчет кредита вызвало у него горькое удовлетворение, но Камбия позади него сидела молча и неподвижно.

— Даг Редвинг?

Даг молча покачал головой.

Пакона протянула руку, и жезл вернулся к ней. Она трижды ударила им, наклонилась вперед и задула свечу.

Закрыв дверь комнаты, Громовержец оставил за порогом возмущенных дозорных, которые выкрикивали все более изобретательные и горячие предложения по поводу того, как отомстить Дору. Даг порадовался относительной тишине. Громовержец жестом предложил им с Фаун сесть, но Даг покачал головой и остался стоять, устало опираясь на свой костыль.

«Мы больше не товарищи по оружию, по-моему».

Кем теперь он был — дозорным Фаун? Даг и сам не знал. Принадлежащий Фаун Даг. Принадлежащий навсегда. Она держала его за руку, встревоженно глядя на Громовержца, и Даг позволил себе слегка опереться на ее хрупкое плечо.

— Мне очень жаль, что все так вышло, — сказал Громовержец, мотнув головой в направлении поляны совета. — Я не ожидал, что Дор меня проведет. Причем дважды.

— Я всегда говорил, что мои родичи невозможные, но никогда не утверждал, что они глупы, — вздохнул Даг. — По-моему, между вами ничья. Я принял решение, когда явился на совет, ожидая, что меня и в самом деле изгонят; раз они этого не потребовали, я решил уехать сам. Я, конечно, подаю в отставку, — добавил Даг. — Мне следовало побывать здесь до совета, и тогда ты не попал бы в трудную ситуацию, но я не был уверен, как все повернется. Если ты сочтешь это дезертирством, я не стану спорить.

Громовержец протянул руку и вытащил колышек Дага из клетки, обозначенной «Отсутствующие по болезни». Выпрямившись, он задумчиво взвесил колышек на ладони.

— Так что ты собираешься делать — там, в крестьянских краях? Я не могу себе представить тебя пашущим землю.

— По крайней мере я буду двигаться, хотя сейчас и хотелось бы посидеть; это настроение пройдет, оно всегда проходит. Я не шутил, когда сказал, что не знаю. — Когда-то он побывал в дальних краях, а теперь совершенно не был уверен в том, что следующее его великое путешествие не будет протекать на одном месте, но заведет его далеко во времени — путь, который он с трудом мог себе представить и уж тем более не мог описать. — Ни один план, который я составлял, не принес мне ни малейшей пользы, а иногда планы мешают увидеть другие открывающиеся дороги. Я хочу некоторое время сохранять ясный взгляд. Выяснить, можно ли действительно научить новым трюкам старого дозорного.

— Ты в последнее время освоил их немало, если верить Хохарии.

— Ну да. Передай ей мои извинения и благодарность, — добавил Даг. — Она почти сманила меня от тебя. Но… такая дорога вела бы не туда. Я многого не знаю, но это мне известно.

— Никаких властителей и подданных, — пристально глядя на Дата, сказал Громовержец.

— Верно, — согласился Даг. — Я хочу найти другую дорогу, которая была бы достаточно широка для всех. Кто-нибудь должен же ее разведать. Может быть, я и не пройду по этой новой дороге, но я ее укажу тому, кто окажется умнее меня, — если буду держать свой Дар открытым и внимательно осматриваться и прислушиваться.

— Нет смысла человеку узнавать новое, — задумчиво проговорил Громовержец, — если он не возвращается, чтобы научить ему других.