Лоис Буджолд - Избранные произведения. I том

После этого я ничего о нем не слышал — ни там, ни здесь — вплоть до нынешней Середины Лета. И тут Иллиан спросил у меня, смогу ли я сработаться с Форкосиганом в качестве моего зама в Департаменте внутренних дел. Предупредил, что он гиперактивен, чертовски не склонен подчиняться дисциплине, но умеет добиваться результатов. Сказал, что я либо полюблю его, либо возненавижу, хотя некоторые люди совмещают оба эти чувства. И сказал, что Форкосигану требуется привить мой опыт. Я ответил… что попытаюсь. Подтекст сказанного был совершенно ясен. Я не имел бы ничего против того, чтобы обучить человека, который придет мне на смену. А вот просьба натаскать своего будущего босса — ее проглотить было трудновато. Тридцать лет опыта, через которые просто переступили… Но тогда я это проглотил.

Внимание Грегора было целиком сосредоточено на Гароше, а внимание Гароша, волей-неволей, — на Грегоре. Как будто вокруг Грегора создавался свой собственный шар силового поля, наподобие тех, которыми пользовались цетагандийские хаут-леди. И внутри него были только они двое. В словах Гароша звучала все большая настойчивость; он наклонился вперед, его колени едва не соприкасались с коленями Грегора.

— Затем Форкосиган… сам отстрелил себе ноги. Фигурально выражаясь. По всем правилам и как надо. Мне не пришлось ничего делать, он все сделал сам, еще лучше, чем я когда-либо мог себе вообразить. Он выбыл, а я остался. Я вновь получил этот шанс, но… Иллиан был в достаточно хорошей форме, чтобы проработать еще лет пять, а может, десять. За это время вырастут еще молодые «восходящие звезды». Сейчас, пока я был на вершине своих способностей, я хотел получить свой шанс. Иллиан начинал сдавать, это было видно, это чувствовалось. Начал уставать. Он все время говорил об отставке, но ничего не предпринимал. Я хотел служить Империи, служить Вам, сир! Я знал, что смогу это, если получу свой шанс. Получу вовремя, в свое время. И тогда… я подумал об этом чертовом комаррском порошке.

— Когда именно вы о нем подумали?

— В тот день, когда Форкосиган, спотыкаясь, выбрался из кабинета Иллиана с сорванными Глазами Гора. Я спустился в хранилище вещественных доказательств по какому-то другому поводу, прошел мимо той самой полки, как делал уже сотню раз, но на сей раз… я открыл коробку и спрятал две капсулы в карман. Выйти с ними не составило труда, ведь метка, на которую срабатывала сигнализация, была на коробке, а не на ее содержимом. И, разумеется, меня не обыскивали. Я понимал, что мне придется что-то сделать со следящими устройствами, позже, но даже если кто-то стал бы просматривать их записи, то увидел бы только меня, имеющего право брать оттуда все, что угодно.

— Мы знаем, где. А вот когда вы ввели прокариот Иллиану?

— Это произошло… несколько дней спустя. Три, четыре дня. — Рука Гароша дернулась в воздухе; Майлз мог представить, как струя бурого дымка стекает с его пальцев. — Он постоянно заглядывал ко мне в кабинет, чтобы уточнить факты или узнать мое мнение.

— Вы тогда использовали обе капсулы?

— Тогда — нет. Целую неделю ничего вроде бы не происходило, тогда я ввел ему еще одну дозу. Я не понимал, насколько медленно проявляются эти симптомы. Или… насколько они болезненны. Но я знал, что это не убьет его. Во всяком случае, думал, что не убьет. Я хотел быть уверенным. Это был просто импульс. А потом было уже слишком поздно сдавать назад.

— Импульсивно? — Грегор поднял брови, выражая крайнее изумление. — После трех дней предварительного обдумывания?

— Импульсы, — нарушил Майлз свое долгое молчание, — срабатывают порой столь же медленно. Особенно когда тебе пришла в голову действительно дурная идея. — «Уж я-то знаю».

Грегор жестом велел ему прекратить; Майлз прикусил язык. — Когда вы решили подставить капитана Галени? — сурово спросил Грегор.

— Нет, в тот момент — нет. Я не хотел никого подставлять, но если бы пришлось, то подставить я хотел бы Форкосигана. Он был идеальной кандидатурой. В этом была некая справедливость. Он, черт побери, чуть не вышел сухим из воды в деле с курьером. Я бы этого гиперактивного карлика отдал под трибунал, но он по-прежнему оставался любимчиком Иллиана, даже после этой неприятности. А потом он снова оказался перед моей парадной дверью, уже с этой проклятой цепью Аудитора на шее, и тут я понял, что он любимчик не только Иллиана. — Взгляд Гароша, встретившийся наконец с глазами Грегора, был обвиняющим.

Взгляд же Грегора был очень, очень холодным. — Продолжайте, — приказал он абсолютно нейтральным тоном.

— А этот маленький паршивец не отставал. Он напирал и напирал… Если бы мне удалось удержать его на расстоянии еще хотя бы неделю, то никогда не пришлось бы подставлять кого-то еще. Это Форкосиган толкал меня под руку. Но было ясно, что сам Форкосиган неуязвим, и я никогда не смогу повесить это на него. Галени был рядом с ним и этим привлек мое внимание; я сообразил, что как подозреваемый он даже лучше Форкосигана. Он не был первым, кого я выбрал, но… он был мне доступен. И, не считая прочего, он был источником потенциального смущения для будущей императрицы. Кто бы стал по нему скучать?

Грегор сделался настолько нейтральным, что казался почти бесцветным. «Так вот на что похожа его ярость». Интересно, понимает ли Гарош, что означает отсутствие всякого выражения на лице Грегора? Генерала, казалось, всецело захватила собственная речь, он с негодованием говорил все быстрее:

— Но маленький мерзавец по-прежнему не отставал. Три дня! Он нашел эти капсулы в хранилище вещдоков через три дня . Да это должно было отнять у него три месяца ! Я поверить не мог. Я было думал, что смогу отправить его в долгий путь на Единение Джексона и обратно, но он прочно прилип ко мне. В любой час дня и ночи я обернусь — а он здесь, у меня за плечом, шастает по всему зданию. Я должен был от этого типа избавиться, пока не придушил его на месте. И тогда я форсировал график дела с Галени, насколько осмелился, и вручил ему подозреваемого в подарочной упаковке. А маленький мерзавец все равно не отстал. Ну так я дал ему наживку, которую он так жаждал: я был уверен, что уж эту он заглотит обязательно, я ему ее был готов в глотку затолкать, но он к этому моменту слишком сильно исходил слюной… А потом гляжу — и он снова у меня в кабинете вместе с этим заносчивым типом, биологом-инопланетником, и фильтр разобран на части… И вот я здесь, внизу, а он… наверху. — Гарош замолчал, чтобы перевести дух.

— Какую наживку? — моргнул Грегор.

«Ох, черт! Гарош, тебе не обязательно было затрагивать эту тему, право слово…»

Когда Гарош так и не ответил, пристальный взгляд Грегора обратился к Майлзу. — Какую наживку? — переспросил он с обманчивой мягкостью.