Точи Онибучи - Боевые девчонки. Демон Биафры

И это хорошо, потому что, добравшись до вершины, ей нужно быть спокойной. Спокойно пройти через маленький дворик, где козы жуют траву, по сменяющей грязь каменной дорожке, поднять кулак и постучать в дверь.

Она стоит на пороге, глубоко вдыхает и ждет.

Звук шагов. Дверь открывается.

Женщина по ту сторону двери не улыбается, но Онайи знает, что она рада ей.

– Заходи, – говорит Адаиз. – Давай разобьем вместе колу. – Онайи повинуется: старая привычка, хотя Адаиз больше не ее наставница, а она не ребенок-солдат.

В кухне, совмещенной с гостиной, есть стулья и высокие табуретки, но Онайи и Адаиз садятся на полу, скрестив ноги. У Адаиз в руках тарелка, на ней – орех кола в твердой белой скорлупе. Онайи чувствует его запах – сладкий, цветочный.

Ада протягивает тарелку Онайи, та берет ее с легким поклоном.

– Тот, кто приносит колу, приносит жизнь, – говорит Онайи и смотрит на нее. – И это ты должна разбить орех. – Она возвращает тарелку.

Адаиз колеблется, словно вот-вот откажется, но потом улыбается. Слегка сжав орех механическими пальцами, раскалывает его, разделив на две одинаковые половинки. Берет одну, вторую передает на тарелке Онайи. Вместе они жуют горький, насыщенный кофеином орех.

Закончив, Ада поднимается:

– Пойду принесу пальмового вина.

Слева от Онайи на полках сложены стопкой несколько старомодных книг. Полки занимают почти всю верхнюю часть стены, на них толстые и тонкие томики, есть и свободное место.

Адаиз возвращается с бутылкой пальмового вина и наполняет две глиняные чашки, которые тоже принесла с собой. Она садится, и Онайи видит, как трудно ей просто сидеть. Адаиз всегда жила в постоянном движении, и Онайи представляет, как теперь она пытается заполнить дни, шагая туда-сюда вдоль стены с полками. Как садится в кресло, только чтобы вскочить через секунду. У нее отросли волосы, и в мелких завитках афро видны серебряные нити. Каждая морщинка на лице – свидетельство еще одной битвы, еще одной схватки, когда удалось избежать смерти, уже поглядев ей в лицо. Но теперь есть возможность посидеть спокойно. Наверное, жизнь в этом уединенном месте наконец-то замедлила ее.

Онайи делает глоток из чашки. Сладкое пальмовое вино обжигает горло.

– Я никогда не предупреждаю, что приду, но, кажется, ты всегда знаешь.

Ада пожимает плечами.

– Если всегда готов, готовиться не нужно. – Она подносит чашку к губам и отпивает. – Ты как?

Онайи до сих пор слегка удивляется, когда слышит от Ады этот вопрос. Спрашивает о делах и здоровье, а не о том, готова ли она к операции.

– У меня все хорошо. Добровольно помогаю на пунктах приема. Когда прибывают очередные беженцы, неважно, один или сотня, всегда есть чем заняться.

– Да уж, раньше мы другим занимались. – Адаиз бесстрашно бросается в трудную тему. Даже не понижает голос, как все, когда говорят об ужасах войны. Адаиз не отворачивается от этих вещей. Она признает, что они были. Не пытается убежать. – Хорошо, что есть дело. Хотя ты все равно не сможешь забыть, кто мы и что мы делали. Это всегда будет нас преследовать. Некоторые из нас, конечно, могут всю оставшуюся жизнь казаться образцом здоровья, но разве кто знает, что в голове у другого человека. – Она усмехается, глядя на Онайи. – Даже самые лучшие устройства связи в мире не помогут.

– Поэтому ты и здесь? Подальше от всех?

Адаиз разминает шею.

– Я здесь, потому что мой отец пас коз, а у меня его гены.

– Здесь никто не видит, как ты страдаешь. Должно быть, очень… умиротворяет.

– Шотгорны, летучие мыши, двуглавцы – у всех есть глаза, и они меня видят. – Ада говорит это строго, пытаясь сохранить серьезность, но губы кривит улыбка, и обе смеются. Онайи не помнит, когда в последний раз так открыто смеялась. Успокоившись, Адаиз подливает вина. – Я должна не забывать думать. Жить вместе с прошлым. Прислушиваться к себе. Нам выпало столько войны, сражений, учений, разработки планов, что было не до своих мыслей и чувств. Путь к потере себя. Мы думаем, что, поддаваясь простейшим импульсам, поддаемся своему настоящему «я». – Она качает головой. – Но это не настоящие мы. – Пристально смотрит на Онайи. – Не ты.

– А кто я?

– Ты – девочка, которая еще носила школьную форму, когда впервые сбежала в лес, чтобы найти лагерь повстанцев, потому что знала, что я прячусь там. Ты – та, что в школьном общежитии спала на кровати, столбики которой украсила ленточками. Теперь мир, и у тебя есть время. Потрать его немного на ту девочку.

– Возможно, у меня не так много времени.

Адаиз понимающе кивает, брови ее сходятся на переносице.

– Комиссия.

Инцидент с заложниками на месторождении Окпай послужил толчком к прекращению боевых действий. Погибли граждане разных стран, что вызвало вмешательство Колоний. Они добились прекращения огня в качестве первого шага к заключению окончательного мирного договора. Но нигерийцы потребовали выполнения одного условия. Чтобы залечить раны раздробленной нации, была организована Комиссия истины и примирения. Для разбора всех ужасных преступлений, совершенных каждой из сторон.

– Да. Если мои действия будут расследоваться, я понесу наказание. Не знаю, казнят меня или отправят в тюрьму, но свободу я точно потеряю.

– По-моему, смерть раньше тебя не беспокоила. Что-то изменилось?

Онайи смотрит на чашку с пальмовым вином.

– Тогда все было по-другому. Умереть в бою за Биафру значило отдать жизнь ради высокой цели. Но сейчас? Умереть осужденной людьми, которые полагают, что они лучше, чем мы? Теми, кто вмешался в войну, хотя обещал этого не делать? Убившие и разрушившие еще больше останутся на свободе незапятнанными? Это… несправедливо.

Адаиз качает головой:

– Вот так ведут дела ойнбо. У них аллергия на ответственность за свои поступки. Такова вся их история. Не исключено, что они и не знают другого пути. – Она смотрит на Онайи: – Может быть, тебя действительно казнят или отправят в заключение. Но что, если и это послужит на пользу Биафре?

– Что?

– Книга Бытия, глава 22, жертвоприношение Исаака. Ты знаешь этот сюжет?

Когда Онайи последний раз держала в руках Библию? Она отвергала христианство как пережиток древнего колониального строя, но Ада всегда была верующей, даже в военные времена. Что не мешало ей утверждать, что Чукву живет в минералах у них под ногами и в солнце на небе. Онайи постоянно слышала от всех вокруг, что хауса, фулани и другие племена, объединившиеся под нигерийским флагом, – еретики, потому что верят в других богов. Но да, эту историю Онайи помнит.

– Да.

– Бог требует жертвы от Авраама. Его сына, Исаака. И Авраам соглашается, и приносит сына на гору Мориа. Он связывает сына, достает нож и уже готов убить, чтобы выполнить волю Божью, но Бог посылает Ангела с небес, который приказывает ему остановиться. Авраам поднимает голову и видит овна в кустах. Теперь, когда Богу известно, что Авраам боится Его и готов исполнить Его волю, он разрешает принести в жертву овна.