Павел Корнев - Ревенант

— В запределье демонолога! — прошипел взбешенный собеседник. — Что случилось между вами и Адалиндой?!

— Боюсь, не понимаю, сеньор, — ответил я, нисколько не кривя душой.

— Вы не слишком-то ладили с моей супругой прежде, что изменила встреча в Кларне, магистр? Адалинда ведь неспроста попросила за вашего человека!

Ангелы небесные! Угораздило нарваться на эдакого ревнивца!

Я спокойно выдержал взгляд выпученных глаз Сигурда и нехотя признал, не видя иной возможности выйти из этой неприятной ситуации без ущерба для себя:

— Мы заключили сделку: освобождение маэстро Салазара в обмен на доступ в личную библиотеку епископа Вима. Ее светлость написала вам, тогда я замолвил словечко перед его преосвященством.

— Книги! — с отвращением прошипел вон Аухмейн и слегка подался назад. — Будь они прокляты, эти рассадники скверны!

Я промолчал, ожидая продолжения, и оно не заставило себя ждать.

— Адалинда изменилась после той поездки, — поведал мне Сигурд уже своим обычным голосом, из которого пропали ярость и надрыв. — Стала замкнутой и отстраненной. Мы перестали понимать друг друга. А теперь она и вовсе пропала неведомо куда. Как думаете, магистр, каково это — признаваться постороннему, что понятия не имеешь, где находится твоя собственная жена?

Каково это — признаваться? Так дело именно в возможной огласке, а не в том прискорбном факте, что супруга пропала неведомо куда? Впрочем, мне-то какое дело до их отношений?

— Мои соболезнования, — сказал я, прервав слишком уж затянувшееся молчание.

— Бросьте! — отмахнулся Сигурд и начал спускаться к дожидавшейся его карете. Обещания сообщить, если вдруг появится ясность с местонахождением Адалинды, он дать и не подумал.

Святые небеса! Ну что за невезение! Мало того что придется рыться в грязном белье коллег, так еще и самому из этого неприятного дельца никакой выгоды не извлечь!

Где теперь искать Адалинду? Вот где? И нужно ли вообще это делать? Стоит ли игра свеч — вот в чем вопрос.

Прежде чем вернуться в таверну, я решил посетить кафедральный собор и, когда объявил об этом, Микаэль и Марта смерили меня одинаково недоуменными взглядами. Впрочем, столь удивительное единодушие продлилось лишь миг, а потом маэстро Салазар убежал в соседнюю таверну, бросив лошадей на попечение ведьмы.

Я раздал нищим на паперти несколько мелких монеток, купил в церковной лавке пару свечей и прошел в собор. Свечи поставил за упокой Хорхе и моего несчастного братца, понаблюдал немного за их огоньками и двинулся к алтарю. Упорядоченное течение небесного эфира заставило позабыть обо всех тревогах и заботах, и какое-то время я просто медитировал, бездумно глядя на расписанный изображением ангелов небесных потолок. Мне было хорошо. Так хорошо, что я даже остался на вечернюю службу, но ничего нового для себя из проповеди не почерпнул. Священник говорил о близящемся дне Доказательства истины, толковал о духовной близости нам догматиков да вещал о необходимости покарать зловредных язычников Арбеса, которые своим примером смущают умы юнцов и сбивают их с истинного пути.

Все эти речи мне уже доводилось слышать прежде, так что я стряхнул благостную расслабленность и покинул церковь, прежде чем потянулись к выходу прихожане. Тут же к нам с Мартой присоединился маэстро Салазар.

— Хорошо-хорошо! — улыбнулся он, обтирая усы.

В кои-то веки Микаэль пребывал в благодушном расположении духа, а вот Марта буквально дымилась от гнева, считая себя несправедливо ущемленной в правах. Я поспешил пресечь такие настроения в зародыше.

— Он — ассистент, ты — слуга! — напомнил девчонке, и та мигом потупилась и прекратила сверлить маэстро злым взглядом.

Дабы закрепить урок, по возвращении в таверну я поручил Марте отвести наших лошадей на конюшню, а сам в сопровождении Микаэля поднялся на второй этаж, где прислуга накрывала стол для магистров. Появление маэстро Салазара заставило владельца заведения всплеснуть руками и горестно простонать:

— О нет! Только не снова…

Микаэль потрепал толстячка по пухлой щеке, кинул плащ на лавку и с невозмутимым видом опустился на стул рядом с Франсуа де Ришем. Тот с неподдельным интересом спросил:

— Что я пропустил?

Сидевший во главе стола Мориц Прантл уставился на моего помощника с не меньшей заинтересованностью, и лишь фарфоровое личико магистра Сурьмы не отразило никаких эмоций.

— Пустяки, — улыбнулся я, избавляясь от плаща и шляпы. — Тройное убийство. Давнее дело.

— Это была самооборона! — поправил меня маэстро Салазар.

Именно в «Под свиньей» три залетных ухаря попытались взять в оборот пьяного Микаэля, а тот при поддержке Ланзо и Ганса отправил в запределье их самих. При упоминании того случая лоб хозяина покрылся холодной испариной, и он быстро ушел, сославшись на неотложные дела. На своевременности сервировки стола это, впрочем, нисколько не сказалось. Под светскую болтовню, россказни Блондина и вирши Микаэля мы плотно отужинали, а после Мориц Прантл указал мне на ящик с бумагами.

— Материалы расследования, — пояснил он и, не удержавшись от дружеской шпильки, добавил: — Магистр-ревизор…

Я досадливо поморщился, но пенять коллеге на эту невинную шутку не стал, к тому же он понизил голос и предупредил:

— Филипп, если сумеешь прижать этих паршивцев и заставишь их сотрудничать, моя благодарность не будет знать границ.

— Учту, — кивнул я, отошел к перилам, перегнулся через них и осмотрел общий зал. — Уве! Какие у нас комнаты? — окликнул слугу, ужинавшего в компании Марты и Эберта, подмастерья магистра-исполняющего.

Школяр спешно вытер губы и взбежал по лестнице на второй этаж.

— Позвольте провожу, магистр, — с преувеличенным почтением произнес он, протягивая кольцо с двумя ключами.

Я велел пареньку взять ящик с отчетами; Уве водрузил его на плечо и повел меня по узкому темному коридору. Комнатка оказалась совсем небольшой, с выходившим во двор крохотным оконцем, но уютной. Кровать, сундук, камин, табурет — вот и вся меблировка.

— Хозяин клянется небесами, что ничего приличней нет, — будто извиняясь, сообщил школяр, поставил ящик на окованный железными полосами сундук и присел перед очагом. — Нас заселили в мансарду, там места всем хватит.

— Все нормально, — успокоил я слугу.

Тот разжег огонь и принялся раздувать пламя, но сразу закашлялся, да так, что согнулся в три погибели.

— Отвары Марты не забывай пить! — наставительно заметил я, а когда Уве ретировался, запер дверь и запалил свечу.

В неровном мерцании оглядел кипу предназначенных для проверки листов и сразу покачал головой. Не сегодня!

Я уселся на кровать, стянул сапоги, потом избавился от кольчуги и стеганого жакета и с неимоверным облегчением перевел дух.