Павел Корнев - Ревенант

Ангелы небесные! До чего хорошо!

Широко зевнув, я переборол сонливость, надел туфли и спустился на первый этаж. Как оказалось, мыльню на заднем дворе топили каждый вечер, так что мне удалось без промедления смыть пот и дорожную пыль, а уже после отправиться на боковую.

В дверь поскреблись, когда сознание только-только начало проваливаться в полудрему. Меня словно подбросило, в руке сам собой возник пистоль. Миг я прислушивался, затем подступил к двери и спросил:

— Кто там?

— Впусти меня, Филипп! — послышался голос Марты. — Быстрее!

Святые небеса! Девчонке-то что от меня понадобилось в такое время?

Я сдвинул засов, ведьма шустро проскользнула внутрь и прошлепала босыми ступнями прямиком к моей кровати.

— Чего тебе? — потребовал я объяснений, запирая дверь.

— Филипп! — возмутилась девчонка, расстегивая камзол. — Я не стану ночевать в мансарде с этой парочкой! Уве сопит во сне, а Микаэль храпит так, что трясутся стены!

— Ты не можешь остаться здесь на ночь!

— Почему это?

В льдисто-серых глазах Марты мелькнуло искреннее недоумение; она стянула через голову сорочку и принялась избавляться от штанов.

— Если пойдут слухи, что я делю постель с собственным слугой…

— О чем ты говоришь, Филипп?! — опешила ведьма. — Как такое может быть?!

— В другой раз расскажу.

— Почему не сейчас?

— Ты меня слушаешь или нет? — возмутился я и потребовал: — Одевайся!

Но девчонка с вызывающим бесстыдством встала напротив и уперла руки в бока.

— К чему этот маскарад? Почему я не могу быть сама собой?! В дороге так удобней, но зачем мне прикидываться мальчиком здесь?

— Потому что ты ведьма и тебя ищут! — напомнил я. — Уже забыла о добрых братьях? А они ничего не забыли!

— Все, кто знал обо мне, — мертвы! А протоколы сгорели! Я видела это собственными глазами!

— Поверь, розыскные листы успели разойтись по герцогству, наверняка их переслали и в империю. И еще остается тот официал-южанин. Если он свяжет тебя с беглой ведьмой, мы хлебнем лиха полной ложкой.

Марта зябко передернула плечами и спросила:

— И долго мне придется скрываться?

— Пока не поступишь в университет. Переход из простецов в ученое сословие все упростит, — ответил я и махнул рукой. — Так что одевайся и марш отсюда!

Девчонка и не подумала послушаться. Она забралась под одеяло и сладко потянулась.

— Меня никто не видел, Филипп, поверь! Ну же! Не будь букой, идем спать!

Я закатил глаза, но все же вернул пистоль к его братцу на табурете и присоединился к Марте. Та немедленно прижалась теплым боком, а после и вовсе закинула на меня ногу и легонько прикусила мочку уха.

— Угомонись! — потребовал я. — Еще не хватало, чтобы служанки начали шептаться о вызове суккуба!

— Постараемся не шуметь, — лукаво улыбнулась девчонка и уселась на меня сверху. — И что хуже — вызвать суккуба или спать со слугой? Как это вообще? Ты обещал рассказать…

Взывать к благоразумию и дальше у меня попросту не хватило духу.

Верно говорят — слаб человек. Ох, слаб…

Марта ушла незадолго до рассвета; когда утром разлепил глаза, настырной девчонки в комнате уже не было. Я еще немного повалялся в кровати, а потом Уве принес таз подогретой воды, пришлось приводить себя в порядок и спускаться в общий зал на завтрак. Маэстро Салазар по обыкновению встречал новый день, пестуя и лелея свою меланхолию. Франсуа де Риш беззлобно подтрунивал над ним, но хмурый Микаэль не обращал на шпильки никакого внимания, сосредоточенно выбирал из омлета куски жареной колбасы и запивал их вином.

Мне вина не хотелось, я попросил Уве заварить травяной сбор и обратил внимание на отсутствие за столом Морица Прантла и Сурьмы. Маэстро Салазар огляделся и заговорщицки подмигнул Блондину.

— Они, случаем, не того… — повертел он пальцами.

Франсуа только отмахнулся.

— Окстись, Микаэль! Расскажи лучше, где заполучил этот чудесный шрам поперек лба!

Парочка бретеров прихватила кувшин вина и отправилась на задний двор шлифовать свое фехтовальное мастерство, а я спокойно позавтракал и вернулся в комнату, но оставаться там не стал и вынес забитый бумагами ящик в холл второго этажа, где и устроился у окна, освещенного лучами рассветного солнца. Провозился до двух часов пополудни, но так и не сумел отыскать никаких серьезных упущений. Помимо документов Вселенской комиссии в коробке оказались и копии протоколов, оформленные чиновниками ратуши, поэтому картинка в голове сложилась вполне объективная. Все более-менее реальные версии были проработаны надлежащим образом, и лично для меня непонятным оставался один-единственный вопрос: зачем влезла в это дело сеньора Белладонна. Вот зачем ей это понадобилось, а?

Ближе к полудню таверна начала заполняться людьми. Вернувшийся с выезда Мориц Прантл наскоро опросил подчиненных и велел хозяину накрывать на стол. Как и вчера, обедали мы на втором этаже, но на этот раз за трапезой дела не обсуждали. Рыбак сегодня вообще был на редкость неразговорчив, если не сказать — мрачен.

Я не утерпел и спросил:

— Ничего?

Мориц покачал головой.

— Никаких подвижек. Декан медиков клянется небесами, что никто из школяров не ввязался бы в подобную авантюру. Выкрасть с кладбища свежий труп — это запросто. В конце концов, у кого нет скелетов в шкафу? Но усомниться в учении пророка и возвести в разряд божества наше светило — это форменная глупость. А глупцам нет дела до подобных мистерий, ведь они не сулят никакой материальной выгоды. Ладно бы провели ритуал вызова суккуба.

Я кивнул, поскольку и сам склонялся к подобным выводам. Всегда хватает отступников, готовых продать душу одному из князей запределья в обмен на колдовской талант и вечную молодость, но принести в жертву человека из-за одних лишь религиозных убеждений — это дикость, канувшая в Лету с распадом Полуденной империи.

— Кстати! — прищелкнул я пальцами. — А кого убили?

Рыбак понял меня с полуслова и покачал головой.

— Обычного пьянчугу, — сообщил он и указал на заваленный бумагами подоконник. — У тебя как успехи?

— Нет успехов. Попробую разговорить коллег, — признал я и послал Уве уведомить заместителя магистра-управляющего, что в течение получаса его удостоит визитом столичный ревизор.

Магистр Вагнер был тучным сеньором средних лет; дорогой камзол туго обтягивал его пышные телеса, борода на пухлых щеках росла неровными клочками, а маленькие, заплывшие жиром глазки были один в один как у откормленного на убой поросенка. Вот только я прекрасно помнил, сколь опасен разозленный хряк, и потому на счет собеседника иллюзий не питал.

Помимо временного главы риерского отделения в кабинете меня дожидался магистр-расследующий, ответственный за поиск похитителя. Невысокий и невзрачный, с темными кругами под глазами, он напоминал замотанного жизнью университетского лектора и на фоне начальника откровенным образом терялся.