Павел Корнев - Ревенант

— Жалкая кислятина! — с вселенской печалью в голосе поведал мне Микаэль, заполучивший кувшин в свое безраздельное пользование.

— Так не пей, — усмехнулся я, расстегнул ремень саквояжа, порылся внутри и выудил кусок мела.

После утомительного путешествия все тело ломило и слипались глаза, но я и без того слишком долго таскал с собой не лучшим образом защищенные картузы с порохом, а потому смел ладонью крошки и придирчиво изучил столешницу, уделяя особое внимание сучкам и щелям. В итоге выбрал наиболее подходящий угол и несколькими уверенным движениями нарисовал магическую схему, решив использовать для ее основы гексаграмму. Рядом и внутри вписанной в круг шестиконечной звезды вывел еще несколько простеньких формул, призванных исключить воздействие случайных отголосков близких заклинаний. Когда с приготовлениями было покончено, я выставил в центр звезды картуз, перочинным ножом аккуратно распорол его верхушку и поместил на стол первый из чугунных корпусов. Воткнул в запальное отверстие жестяную воронку и принялся снаряжать ручную бомбу порохом, периодически постукивая ею по доскам, дабы поплотнее спрессовать заряд.

— И что ты намерен предпринять, Филипп? — поинтересовался тогда маэстро Салазар.

— Действовать будем по обстоятельствам, — ответил я и, не став вкручивать фитиль, воткнул в запальное отверстие глухую пробку.

— По обстоятельствам? — усмехнулся Микаэль. — Обычно по обстоятельствам ты устраиваешь кровавую баню!

Я досадливо поморщился и принялся наполнять порохом следующий корпус.

— А что ты хотел от меня услышать?

— Ты собираешься убить Адалинду? — поставил маэстро Салазар вопрос ребром.

— Я собираюсь узнать, кто попросил ее вставить мне палки в колеса, — прямо ответил я.

— И все? А если она виновна в тех смертях? Если на ее руках кровь дюжины девочек?

— Не на руках, а на всем теле, — поморщился я и пожал плечами. — Не знаю, Микаэль. Просто не знаю. Но на себя роль высшего судии, как говорят мессиане, брать не стану. Мое дело — сообщить о возникших подозрениях и не более того.

Маэстро Салазар подергал себя за ус.

— Она изворотлива, как змея. Она выкрутится. Избежит ответственности. Но дело даже не в этом, Филипп. Как ты представляешь себе вашу встречу? С маркизой десяток людей!

— Вот именно! — наставил я на бретера указательный палец. — Это и не дает мне покоя! Я готов допустить, что Адалинда одержима своей красотой и решила пойти на человеческие жертвоприношения, дабы продлить молодость. Но сам посуди, зачем вовлекать в это сомнительное предприятие столько людей? Старуха и пара надежных головорезов на подхвате — этого более чем достаточно. Так к чему тащить с собой столько народа? Как говорят кметы, знают двое, знает и свинья!

— Она могла повязать их кровью.

— Маловероятно. Кто-нибудь бы точно донес. Это ведь не безграмотные простецы, это наши с тобой коллеги! С ней магистр-надзирающий и два эксперта!

Микаэль нахмурился.

— Так ты не веришь в виновность маркизы? Филипп, все улики указывают на нее!

— Косвенные улики, — парировал я и отмахнулся. — Да и не важно, виновна она или нет! Речь о другом! Если даже она виновна, то своих людей использует втемную!

— Ты так думаешь?

— Это логично.

— Готов поставить на кон жизнь?

Я лишь усмехнулся.

— Все будет хорошо.

— Ну-ну, — хмыкнул маэстро Салазар, допил вино и отправился на боковую.

А я остался за столом и еще битый час снаряжал оставшиеся ручные бомбы. Ставить на кон собственную жизнь лучше, когда в рукаве запрятаны четыре козырных туза…

На следующий день встали поздно. Разве что маэстро Салазар, по своему обыкновению, поднялся ни свет ни заря и тихонько ускользнул на поиски чего-нибудь более удобоваримого, нежели кислое яблочное вино. Таковым оказался шнапс. Когда я спустился по скрипучей лестнице в полутемный общий зал с низким потолком и узенькими оконцами, Микаэль распивал это пойло в компании хозяина, полноватого и плешивого.

Печь на кухне давно затопили, и нам на стол сразу подали немудреный завтрак: свежий хлеб, сыр, масло, жареные колбаски, вареные яйца и омлет. Сон пошел Марте на пользу, на еду она накинулась с невиданным аппетитом. Уве хоть и продолжал дуться, от девчонки тоже нисколько не отставал.

Я уже допивал травяной настой, когда с улицы донесся слаженный топот множества ног. Выглянул в окно и с немалым удивлением увидел, что из переулка на площадь выходит колонна вооруженных алебардами бойцов. Только бойцов ли? Если пехотинцы в первой шеренге еще щеголяли разномастными шлемами, кирасами и кольчугами, то невпопад шагавшие за ними копейщики могли похвастаться разве что обшитыми стальными пластинами куртками.

Послышался резкий визг сигнальной дудки, колонна уверенно перестроилась, и тут же начал отбивать ритм барабанщик. После сдвоенного гудка алебарды опустились, и городские ополченцы — а никем иным эти увальни быть просто не могли, — двинулись вперед, старательно пытаясь печатать шаг. Новый сигнал, разворот — и вот уже кто-то шагавший не в ногу выбился из строя, перестроение застопорилось.

Я отвернулся от окна и обратился к хозяину, небрежно указав себе за спину:

— Неужто в округе неспокойно?

— Да это все из-за язычников Арбеса, будь они неладны! — скривился тот.

— Ого! — поразился я. — Готовитесь к очистительному походу?

Дядька фыркнул.

— Еще чего не хватало! К очистительному походу готовится барон Луга. — Он сплюнул на стойку перед собой и тут же затер слюну полотенцем. — Барон еще с зимы начал всякий сброд привечать, чтобы проклятых солнцепоклонников в море скинуть, да только язычники далеко, а соседское добро — рядышком, приходи и бери.

Я кивнул, а маэстро Салазар покачал в руке оловянным стаканчиком и поинтересовался:

— А в горах как? Не шалят лихие людишки?

— Да как не шалят? — всплеснул руками хозяин. — По зиме и вовсе завелась шайка — всех подряд резали, будто бешеные. Так из самого Риера охотников за головами выписывали, да еще бароны отрядили наемников тропы перекрыть, и все равно целую седмицу скотов по ущельям гоняли, пока не перебили.

— А сейчас как? — уточнил Микаэль.

Дядька с интересом посмотрел на бретера и спросил:

— Далеко собрались?

— До Триеса, — назвал я селение, в котором мы намеревались нанять проводника.

— Места глухие, — веско произнес хозяин. — Лучше попутчиков дождитесь.

— Заблудимся? — уточнил я.

— Нет, сеньор. Дорога там одна, еще старая. Через все предгорья идет. Просто всякие людишки по ней шляются. Там дальше крутогорские шахты — в них серебро и медь добывают. Ладно, каторжан туда отправляют — за ними хоть пригляд есть. Часто же безземельные кметы на заработки приходят — так сегодня он с киркой и лопатой в штольне, а завтра с кистенем на дороге. Но самые отпетые — это углежоги и лесорубы, те ни людские законы, ни небесные и в грош не ставят. — Дядька выпил, шумно выдохнул, мотнул головой. — И контрабандисты туда-сюда шляются. Да сами посудите — если все сборы платить, товар золотым становится! Но контрабандисты, ежели волшебные палочки увидят, первыми ни в жизнь не полезут. А вот с местными в горах поосторожней. Дрянь людишки. Встретят приветливо, а сами короткими тропами обгонят и засаду устроят. Горы все спишут, концов не найти.