Павел Корнев - Ревенант

Я заглянул в уходивший на глубину лаз и попятился.

— Что за погань там обитает? — спросил Микаэль. — Восставший?

— Точно нет, — ответил я, побродил меж просевших могилок и вскоре отыскал в траве обломок кости с характерными отметинами зубов. — Тут завелся какой-то трупоед. И хорошо если один, а не целая стая.

Маэстро Салазар покрутил головой по сторонам.

— Они едят только трупы?

— Тебя действительно волнует, станут тебя жрать живьем или сначала убьют?

— Ясно… — скривился бретер. — Вряд ли в логове этой гадины один выход, да?

— Зришь в корень, — кивнул я. — Давай-ка осмотрим церковь. Думаю, лучшего места для ночевки в деревне нам не сыскать.

Микаэль оглянулся на каменное строение с колокольней и крикнул:

— Мы идем к церкви! Не теряйте!

— Хорошо! — почти сразу откликнулся Уве, и тогда я первым двинулся меж могил к ограде, через распахнутую калитку в которой можно было пройти на церковный двор. Шли мы неторопливо, внимательно высматривая норы падальщиков; мне даже показалось разумным заменить мушкет на пистоль и магический жезл. Но нет, ничего. Только поваленные могильные камни, провалившиеся надгробия и тишина. Да еще скакала по забору какая-то черная пичуга.

— Темнеет, — многозначительно произнес маэстро Салазар.

Я пинком распахнул калитку и сместился в сторону, не спеша выходить за ограду. И вновь, насколько удалось разглядеть, — никого и ничего. Мы прошли мимо колокольни к центральному входу в церковь, которая даже на первый взгляд казалась куда солидней и прочнее неказистых обиталищ кметов. Если где и стоит искать укрытия от неведомых тварей, то в первую очередь там. Вот только дверь храма была открыта, а ступени пестрели многочисленными отметинами следов. И отметинами, несомненно, свежими.

— Не нравится мне это, — проворчал Микаэль, настороженно зыркая по сторонам.

— Тебе вообще на службы ходить не нравится, — съязвил я. — Вы с Хорхе два сапога — пара.

— Здесь другое, — возразил бретер и был, вне всякого сомнения, прав.

Я мысленно толкнулся сознанием в незримую стихию и не уловил ни малейшего отклика намоленного места, хоть обычно в подобных местах эфир еще долгие годы сохранял упорядоченность и нес на себе отголоски благостных эмоций прихожан.

— Не зевай! — шепнул я подручному, поднялся по ступеням и заглянул внутрь.

Лучи закатного солнца светили в окно под потолком, темно в помещении не было, и сплетать осветительное заклинание не пришлось. Меня это обстоятельство откровенно порадовало, поскольку афишировать свое присутствие в деревне как-то резко расхотелось.

Церковь была осквернена. Всюду темнели бурые рисунки — затейливые и нисколько не походившие на обычную похабщину, коей марают стены пьяные юнцы или потерявшие страх и веру ландскнехты. Здесь прослеживалась некая сложная система, и превалировали в ней лунарные мотивы. Да и бурый цвет весьма напоминал своим оттенком засохшую кровь.

— Что там? — поторопил меня Микаэль.

Я пересилил себя и шагнул через порог. Незримая стихия внутри казалась какой-то затхлой и словно бы испорченной. Возникло желание развернуться и выскочить вон.

— Дела! — протянул маэстро Салазар, разглядывая все это безобразие. — Твоя подружка окончательно сбрендила. Купаться в крови невинных девиц ей уже недостаточно, она еще и жертву посреди церкви принесла! Гулять так гулять!

Я дошел до алтаря и спросил:

— С чего ты взял, что здесь кого-то убили?

Микаэль присел на корточки у обширного пятна на полу, поскреб его ногтем и вынес вердикт:

— Кровь. И не слишком старая.

— А где тогда тело? — озадачился я, заметил протянувшуюся от пятна куда-то за алтарь бурую полосу, проследовал по ней и обнаружил в полу люк с уходящими в темноту ступенями. — Нет, пожалуй, ничего не хочу об этом знать…

— Трупоеды позаботились?

Я медленно попятился назад.

— Полагаю — да. Давай убираться отсюда, здесь ночевать точно не стоит.

Мы спешно покинули оскверненную церковь, и маэстро Салазар спросил:

— Ты все еще собираешься договариваться с маркизой?

— А что мне остается?

— Прикончить ее — и все дела!

— С какой стати, Микаэль?! — возмутился я. — Нет никаких доказательств, что эта похабщина — дело рук Адалинды! Разве не мог облюбовать заброшенную деревню чернокнижник? Те же падальщики завелись здесь давно!

Маэстро Салазар лишь фыркнул. Я указал на выход с церковного двора, намереваясь пойти напрямик через деревню и присмотреть место для ночлега, но Микаэль обратил мое внимание на церковный амбар. Мощью каменных стен он ничуть не уступал иным крепостям, был крыт добротными досками, да и дверь выглядела на редкость солидно. И — никаких окон. Внутри оказалось пусто.

— Годится! — одобрил я этот выбор, и мы поспешили к оставленным на дороге спутникам мимо брошенных домов, неказистых и покосившихся.

Вот только маэстро Салазар не счел разговор законченным и заявил:

— Ты и в самом деле хочешь заключить сделку с маркизой? На ее руках — кровь дюжины невинных девиц! И это только те, о которых нам известно доподлинно!

Я остановился и зло глянул на подручного.

— Я собирался заключить сделку с князем запределья, что мне договоренности с убийцей, одержимой собственной красотой? — Резкая отповедь только вырвалась у меня, а я уже о ней пожалел и потому добавил: — Ты пристрастен к ней, Микаэль! Вспомни лучше, как сам восхищался бюстом и задницей маркизы, пока не угодил ее стараниями за решетку!

Маэстро Салазар раздраженно засопел и заиграл желваками.

— Если не решишь эту проблему сам, придется мне, как ты изволил выразиться, примерить на себя роль высшего судии! Я этого так не оставлю!

— Беззаконие, пусть даже и в благих целях, погружает мир в пучину хаоса.

Бретер скривился и ответил двустишием:

Я не остался в долгу и отшил Микаэля в его излюбленной манере:

Маэстро Салазар рассмеялся.

— Филипп! Люди в массе своей и есть ослы, тебе ли не знать! — Затем он оттопырил нижнюю губу и презрительно фыркнул: — И «слов — ослов»? И это меня ты называл стихоложцем?

Я тяжко вздохнул.

— Хорошо, Микаэль! Не стану больше отбирать твой хлеб. Мир?

Бретер подумал-подумал и подмигнул.

— Но с маркизой придется что-то решать. Решать-решать.

— Нам бы ее отыскать для начала, — резонно заметил я, оглянулся на кладбищенскую ограду и добавил: — И чтобы нас еще при этом не сожрали…

«И не прикончили перешедшие на темную сторону коллеги», — но эту мысль вслух я произносить уже не стал.