Павел Корнев - Ревенант

На ночевку остановились в амбаре. Нашим спутникам о следах непонятного обряда рассказывать не стали, не желая нервировать барона, и без того встревоженного разорением погоста. Когда Уве высказал идею заночевать в церкви, Микаэль состроил каменное лицо и поинтересовался, какой из князей запределья надоумил школяра превратить храм божий в конюшню. Бедолага будто язык проглотил.

Живность мы разместили в дальнем конце амбара и, в силу отсутствия дымохода, развели костер на улице, желая сварить кашу и поесть на ночь горячего. Солнце скрылось за горами, и быстро стемнело, поэтому я напряженно вглядывался во мрак все то время, пока закипала вода и доходила до готовности крупа. В ночи беспрестанно что-то шуршало и скрипело, по спине пробегали целые толпы мурашек, но волкодав тревоги не проявлял. Барон Триге сегодня его на прогулку отпускать не стал и держал на привязи.

Впрочем, на чутье пса я особо не полагался, да и маэстро Салазар — тоже. Когда мы наконец ушли в амбар и заложили дверь прочным брусом, то испытали ни с чем не сравнимое облегчение. Рано радовались! Тут-то все и началось…

Волкодав немедленно завыл, лошади испуганно заржали, а осел с шумом опорожнил кишечник, но невыносимый смрад нечистот оказался наименьшей из наших проблем. Куда больше напугало происходящее снаружи. Кто-то заскрипел когтями о камни, поскреб дверь, забрался на крышу.

— Что это? — с дрожью в голосе спросил Уве.

Я прислушался к скрипу досок над головой и достал из саквояжа пару ручных бомб, принялся вкручивать в них фитили, заодно взвел пружину механического огнива. Вместо меня школяру ответил Микаэль.

— То, что намерено нас сожрать, но не способно попасть внутрь, — спокойно произнес он и уселся у котелка с кашей.

Барон Триге, демонстрируя изрядное самообладание, а быть может, фатализм, присоединился к бретеру. Пример оказался заразителен; кашу смолотили вмиг.

Вот только неведомая тварь и не думала успокаиваться. Шорох и поскрипывание над головой действовали на нервы, а потом гадина умудрилась отыскать хуже других закрепленную доску и подцепила ее короткими мощными когтями, пригодными и для разрывания мертвой плоти, и для разорения могил. Доска затрещала и начала отгибаться; тут уж я медлить не стал, вскочил, сунул в щель ствол мушкета и дернул спусковой крючок.

Грохнуло, отдача едва не вывернула вскинутые руки, зато в тот же миг наступила долгожданная тишина. Перезаряжая штуцер, я настороженно прислушивался, но скрежетание так больше и не возобновилось.

— Спать! — скомандовал я. — Мик, брось монету, кто дежурит первым…

Ночь прошла спокойно, больше нас никто не потревожил. Вот только, когда в щели под крышей начали светить лучи восходящего солнца, волкодав наотрез отказался подходить к двери и уперся всеми четырьмя лапами в пол, стоило только барону Триге потянуть его за наброшенную на шею веревку.

— Уве, проверь! — распорядился я, и школяр напряженно засопел, пытаясь погрузиться в транс и отследить состояние незримой стихии.

— Там! — дрожащим голосом произнес Уве некоторое время спустя. — Там что-то есть! Прямо за дверью!

Я перекинул через плечо ремень подсумка с парой ручных бомб и принялся отдавать распоряжения:

— Марта, по моей команде откроешь дверь. Если кто-то полезет внутрь, барон, руби топором. Микаэль, прикрывай.

— А я? — встрепенулся школяр.

— Чем ты приложил того разбойника?

— «Кровавой искрой».

— Используй ее. Только для начала поставь эфирный барьер.

Слуга кивнул и принялся раскручивать магический жезл. Нервозность враз оставила его, а вот барону Триге предложенный мной план убедительным не показался.

— Разве повредит тварям честная сталь? — усомнился он, высек ударом кресала искру и запалил фитиль пистоля, а после сунул его за пояс и вооружился топором.

— Не сумеет повредить сталь, прикончит магия.

Уве присмотрелся к двери и уточнил:

— Сколько якорей ставить, магистр?

— Не меньше пяти.

Школяр ловко свил жезлом силовую нить и принялся крепить ее к дверному косяку, притолоке и порогу. После сотворил незримое изображение пентакля, будто бы проведенное одной линией без отрыва пера от бумаги. Отсутствие энергетической подпитки заставило силовые нити немедленно погаснуть, но каркас барьера никуда не делся, и Уве быстро довел его до ума, перекрыв проход полноценной завесой.

Я одобряюще хлопнул слугу по плечу и, поскольку орудовать мушкетом в тесном помещении было не слишком удобно, вооружился пистолем. После оглядел всех и скомандовал:

— Марта, брус!

Дверь только начала приоткрываться, когда снаружи в нее что-то врезалось. По доскам скрежетнули страшенные когти, и, вопреки уговору, ведьма не отступила, а испуганно взвизгнула и уперлась ногами в пол. В щель просунулась длинная лапа, вся какая-то серая и морщинистая; барон молодецки хекнул и рубанул по ней топором — ливанула вонючая кровь, на пол полетела отрубленная кисть.

Гуль! Ну конечно, кто же еще мог завестись на заброшенном кладбище!

— Открывай, дура! — крикнул я, спеша прикончить скрывшуюся из виду гадину. — Живо!

Марта вздрогнула и отшатнулась назад, распахивая дверь. Под самой притолокой мелькнуло смазанное движение, эфирный заслон перехватил сиганувшую с крыши тварь и сильно прогнулся, но все же сдержал рывок, а затем и вовсе вернулся в исходное положение, отбросив гуля к стене противоположного строения. Обрывки плетения спеленали низкорослого уродца с пастью, полной треугольных зубов, и противоестественно длинными передними конечностями и не позволили ему броситься наутек. Уве затейливо крутанул жезлом, и с того сорвалась кроваво-красная искра; боевое плетение врезалось в гуля, прожгло морщинистую серую кожу и полыхнуло жгучим пламенем.

— Добивайте! — крикнул я, а сам бросился за подранком, несшимся прочь на трех лапах.

Тварь шустро юркнула за угол, и я упустил ее из виду, но следа не потерял, благо дорогу указывали брызги гнилой крови и оскверненного эфира. По ним в итоге и отыскал на кладбище дыру в земле у одного из надгробий. У этого уходившего на неведомую глубину лаза никакой магической ловушки не было.

Ангелы небесные! Удрал!

Я досадливо выругался, но сразу взял себя в руки, выудил из подсумка бомбу и сдвинул стопор заводного огнива. Сыпанули искры, вспыхнул воспламененный фитиль, и начиненный порохом чугунный корпус полетел вслед за гулем. Гулко грохнул взрыв, вырвались из-под надгробий клубы сизого дыма, а потом земля дрогнула и просела сразу в нескольких местах, следом повалилось с полдюжины могильных камней. Ну хоть так…

Когда я вернулся к амбару, тело пораженного заклинанием гуля еще догорало. Плоть шипела и плавилась, а Уве, Марта и Микаэль с интересом наблюдали за происходящими с ней метаморфозами. Барону Триге единственному не было до сдохшей твари никакого дела, он вывел из амбара конька и спешно седлал его.