Павел Корнев - Рутинер

Ничем предосудительным я сегодня заниматься не собирался, поэтому кивнул:

— Хорошо.

Вытаскивать маэстро Салазара из кабака не пришлось, он сдержал слово и уже дожидался нас за воротами монастыря. Да еще успел столковаться с извозчиком, так что мы сразу погрузились в коляску и покатили в отделение Вселенской комиссии. Уве, по-своему обыкновению, глазел по сторонам с открытым ртом, а Микаэль благостно улыбался, будто это именно он посетил святое место и проникся его умиротворяющей атмосферой.

— Как сходили? — спросил бретер, многозначительно повертев перед собой растопыренными пальцами.

— Есть о чем подумать, — неопределенно ответил я, не став вдаваться в детали.

Микаэль понимающе кивнул и отложил расспросы на потом. Когда добрались до Вселенской комиссии, он потянул Уве в таверну, а на возмущенный возглас школяра резонно заметил, что едва ли кто-то из столичных коллег выразит заинтересованность в знакомстве с ассистентом магистра-управляющего Риерского отделения.

— Не уверен даже, что они осведомлены о существовании Риера, — ухмыльнулся маэстро Салазар.

Уве надулся, но навязываться мне в спутники не стал и с несчастным видом поплелся вслед за бретером. Впрочем, вид у него скорее был все же отрешенно-задумчивый, нежели обиженный или раздраженный. Пожалуй, школяр только сейчас до конца проникся величием святого места, которое ему посчастливилось посетить.

Я ему отчасти даже позавидовал и отправился на встречу с председателем дисциплинарного совета, заранее настраивая себя на то, что ничем хорошим она для меня не закончится. Пусть мы теперь и повязаны с Молотом кровью, но очень уж тонка грань между соучастником и свидетелем.

Ангелы небесные! Да зачастую ее и нет вовсе!

Но, вопреки опасениям, принял меня Гуго Ранит вполне радушно, даже вышел из-за стола и дружески похлопал по плечу. А потом и вовсе удивил до глубины души, вручив приказ о переводе в канцелярию дисциплинарного совета и патент на должность магистра-ревизора.

— Понимаю, Филипп, — добродушно рассмеялся он, оценив мой озадаченный вид, — что это не совсем то развитие карьеры, к которому ты стремился, но зато не придется дожидаться решения об экстрадиции в Сваами под стражей! К тому же по факту твой переход состоялся еще в Риере, поэтому не забудь получить в кассе жалованье за последний месяц.

— Премного благодарен! — Я выдавил из себя улыбку и спросил: — А что с Верховным трибуналом? Полагаю, теперь мое дело туда не передадут?

Гуго Ранит вернулся за стол, уселся в свое монументальное кресло и лишь после этого соизволил объявить, что канцлер в своей мудрости прислушался к его совету и дал распоряжение не создавать столь опасного прецедента и рассмотреть вопрос об экстрадиции кулуарно.

— С этой стороны вам теперь ничего не грозит, магистр, — уверил меня Молот. — И насчет жалобы епископа Вима тоже можете не волноваться. Но не завывайте о поручении Гепарда. Проигнорировать его не в моей власти, могу лишь по мере сил заволокитить проверку.

Я промолчал, ожидая продолжения.

— Канцлер стар, и одним небесам известно, как долго еще сможет исполнять свои обязанности, — продолжил вице-канцлер. — Если его сменит вон Бальгон, ни к чему хорошему это не приведет. Ни для вас, ни для меня. Про Вселенскую комиссии и не говорю! Согласны?

— Всецело, — склонил я голову, пусть и не далее как вчера заключил с Гепардом сделку о, если так можно выразиться, вооруженном нейтралитете.

— И посему мы должны приложить все возможные усилия, дабы избежать столь прискорбного развития событий, ведь так?

— Несомненно, — вновь ответил я предельно сдержанно.

Ситуация кажется безвыходной, но решительный человек сумеет превозмочь любые сложности, особенно если не боится испачкать рук.

Вице-канцлер откровенно подталкивал меня к выстрелу в спину коллеге, и я всерьез задумался, не пора ли поведать о своих подозрениях относительно связи вон Бальгона с разыскиваемым Кабинетом бдительности официалом ордена Герхарда-чудотворца, но в итоге решил промолчать, поскольку все мои измышления были попросту недоказуемы, а в логических выкладках хватало досадных прорех.

— Подумайте на досуге о решении нашей общей проблемы, магистр, — напутствовал меня Гуго Ранит. — Полагаю, сумею потянуть с проверкой по запросу Гепарда еще седмицу, но рано или поздно ее придется начать.

Ангелы небесные! Вот же вцепился, будто клещ! И ведь придется и в самом деле что-то на этот счет предпринимать. Герберту вон Бальгону доверия нет, а с Молотом мы теперь крепко повязаны, больше чем просто кровью.

Я уже взялся за дверную ручку, но не утерпел и уточнил:

— А солнцепоклонники?

Мой вопрос у Гуго никакого энтузиазма не вызвал, и он ответил предельно сухо:

— Депеши разосланы, работа идет.

Я не стал и дольше испытывать терпение вице-канцлера, поклонился на прощанье и покинул кабинет в совершеннейшем раздрае. Но в кассу перед уходом заглянуть не забыл, деньги лишними не бывают, кто бы что об этом ни говорил.

В университет мы приехали немногим после полудня и декана факультета тайных искусств на рабочем месте не застали — он отправился домой обедать. Пришлось последовать его примеру, благо большинство школяров на лето разъехалось и в ближайшей таверне отыскалось сразу несколько свободных столов. Немногочисленные посетители спокойно ели и пили, никто не пытался перекричать друг друга, не бросался объедками, не вычерчивал мелом на полу и стенах магических формул, не дрался, в конце концов.

Уве быстро смолотил тарелку тушенной со свининой капусты и убежал в библиотеку договариваться о допуске в читальный зал, а вот маэстро Салазар никуда торопиться не собирался и, помимо всего прочего, велел тащить кабатчику кувшин, как он выразился, «самого лучшего вина».

— Проси лучшее и, возможно, не получишь жалкую кислятину, — пояснил свое требование Микаэль, перехватив мой взгляд.

Я кивнул и бездумно покрутил на пальце перстень магистра-ревизора. Выданная в канцелярии временная печатка червонного золота оказалась слишком большой и едва держалась на костяшке. Но тут уж ничего поделать было нельзя — именное кольцо по моим меркам изготовят еще не скоро, а старое пришлось сдать, поскольку приказ о переводе был подписан еще вчера.

Маэстро Салазар с минуту наблюдал за мной, потом спросил:

— И что мы имеем на сегодняшний день?

Соседние столы пустовали, можно было говорить свободно, и все же я до предела понизил голос, слишком уж серьезными неприятностями грозила случайная огласка наших скорбных дел.

— Светлейший государь вознамерился избавиться от диктата курфюрстов в принципиальном для него вопросе выбора наследника. Возложение короны в Сияющих Чертогах — лишь символ, но увидишь — простецы примут все за чистую монету. Духовенство отвлекут идеей очистительного похода, дворянство, как это водится, разделится в своем мнении на этот вопрос, а ученое сословие промолчит. Солнцепоклонники из числа школяров изрядно подпортили нам репутацию.