Дмитрий Леонидович - Судья [СИ]

За день мы прошли километров двадцать-двадцать пять. Мы с Викой чувствовали умеренную усталость, а Барсик явно выдохся. Пришлось останавливаться на ночевку задолго до заката.

Комм начал показывать неустойчивый сигнал. Мы слишком отдалились от ретрансляторов. На всякий случай я позвонил Беляшу, предупредил, что я ушел в разведку и могу быть вне зоны доступа. Пообещал не задерживаться в ней дольше, чем на три дня.

На следующий день мы сделали две остановки на длинные привалы с обедом из вяленого мяса с кашей, заодно давали отдохнуть коту. Так удалось пройти за день тридцать километров, это был предел кошачьих возможностей. Да и нам с Викой прогулка перестала казаться приятной.

За день мы встретили и отпугнули двоих небольших медведей. Других хищников или их меток мы не видели. Один раз Барсик шипел на кусты, кусты шипели в ответ, но из них никто не вышел.

К моменту второй ночевки Вилячий ручей давно свернул на запад. Судя по карте, ближайшая деревня Украинского сектора находилась от нас к югу, и в ее сторону шло русло маленького ручья, впадающего в Вилячий. Я решил дойти до этого ручья, подняться немного вдоль него, посмотреть, насколько сложна дорога, а затем – возвращаться. Ручей этот мы с Викой начали в разговорах называть Украинским.

***

Утром Барсик был очень недоволен нашим поведением. Ему уже не хотелось никуда идти, но Вика подкупила его почесыванием за ушами.

Мы быстро добрались до Украинского ручья, и свернули вдоль него на юг. Ручей имел довольно бодрое течение, он прорыл себе глубокую долинку в почве и проложил русло в плотной глине. Идти по руслу я не рискнул, слишком заметно, поэтому шли чуть стороной, обходя прибрежные кусты.

Когда мы прошли уже километров десять на юг, и я собирался поворачивать обратно, Барсик начал нюхать воздух и ворчать. Вскоре и я почувствовал запах дыма и слегка подгоревшей каши. Запах распространялся по ветру с юга. Это было интересно. Мы направились посмотреть, кто там портит лесной воздух.

Шли мы осторожно, накинув лохматые накидки и покрасив зеленой краской лица и руки. Винтовки я еще перед выходом из дома обмотал маскировочной лентой. Вскоре мы услышали голоса и стук камней.

Выглянув из-за прибрежных кустов, я увидел на берегу и в русле ручья, метрах в ста от нас, людей. Рядом со мной высунула голову из кустов Вика.

Люди занимались своими делами и нас не замечали. Мы устроились удобнее, достали бинокли и начали наблюдать. И даже Барсик лег рядом с нами.

В ручье работало человек десять мужчин. Вид их хорошо описывался словами «оборванцы» и «доходяги». Одеты они были в бесплатные оранжевые робы и резиновые сапоги. Оружия при себе не имели. Выполняли они хорошо знакомую мне, с недавних пор, работу – мыли золото.

На берегу стояло трое вооруженных мужчин в камуфляже. Один смотрел на лес, охраняя от хищников, остальные – на работающих. Очевидно, их задача заключалась в надзоре за людьми.

Чуть дальше по берегу стояла небольшая избушка, затухал костер, а рядом женщина лет тридцати, в оранжевой одежке, мыла котел.

– Пойдем знакомиться? – тихо спросила Вика.

– С ума сошла? К вооруженным рабовладельцам посреди леса, в компании с юной красавицей?

– Вот прямо красавицей? – девушка выделила в моих словах самое важное и улыбнулась.

– Ты стала намного красивее, чем раньше. Частые прогулки по лесу с рюкзаком сильно улучшили твою фигуру и сделали твое лицо изысканно изможденным.

Вика шутя ударила меня в плечо.

– А почему ты решил, что рабовладельцы?

– Да на лица и позы их посмотри. Те, кто с оружием презирают тех, кто работает. Те, кто работают, боятся тех, кто с оружием.

– Тогда давай их убьем и отпустим рабов? – Вика знала простой рецепт счастья. Нужно просто убить всех плохих парней.

– Вот не факт, что рабы лучше, чем рабовладельцы. Помнишь, как Ярослав себя проявил, когда власть получил? Может, они вообще за преступления сюда сосланы, на каторгу.

– Ну, тогда я не знаю. Что-то делать надо, или просто тихо уйти.

Тихо уйти был не самый лучший вариант. Потом нам здесь ходить, а тут вооруженные люди, потенциальная проблема. Можно обойти, но неудобно и лишний риск.

Опять же, мы в разведку пришли, а что в разведке может быть лучше, чем захват и допрос тех, кто знает всякое важное? Можно было бы и просто поговорить, но вот сомнения у меня были по поводу того, что разговор этот окажется безопасным для нас. Не выглядели охранники милыми и разговорчивыми. Да и староста Большого Бука что-то говорил о том, что попадаться украинцам на местах добычи золота рискованно. Убивают они.

Тут из избушки появился еще один мужчина в камуфляже и с автоматом. Мимоходом он шлепнул по заду женщину, которая возилась у костра. Та никак не отреагировала. Отнеслась к шлепку, как к досадному, но привычному ритуалу.

Мужчина подошел к охранникам, о чем-то стал с ними переговариваться. Затем со скучающим лицом снял с пояса и размотал длинный кнут, и хлестнул его концом одного из работников. Может, самого ленивого, или просто ближайшего. Работники начали двигаться быстрее.

С практической точки зрения нам лучше всего было убить вооруженных парней, остальных, если не будут пытаться сопротивляться, оставить в живых и допросить.

С моральной точки зрения рабовладельцы вполне заслуживали смерти не в меньшей степени, чем те, кого я убил раньше.

Другой вопрос – в этом мире половина тех, кто при власти, заслуживает смерти. Но убивать тех, чьи преступления меня не коснулись лично, и кто мне не мешает, я не собирался. Такое вот избирательное правосудие, иначе никаких патронов не хватит.

Собственно, оно не избирательное, просто в каждом судебном процессе должен быть истец. Тот, кто имеет право и желание требовать наказания.

Имею ли я право быть истцом, судьей и исполнителем? На Земле эти функции по тяжким преступлениям берет на себя государство. А здесь государство неправильное, оно этого не делает. Поэтому да, я имею право. Любой человек имеет право, кто себе это право взял, потому что оно здесь ничейное. Право я имею, но не обязан.

Вот нынешний староста Вилячего Ручья вроде преступник, но устраивать ему правосудие я не захотел, нет у меня стимулов для этого. И Вика не захотела. И он жив, пока у нас нет причин желать его смерти.

А эти рабовладельцы мешают мне пройти, при этом еще и заслуживают смерти. Такое вот несчастливое для них сочетание.

– Давай убивать этих четверых, – вздохнул я. – Я начинаю слева, ты справа. По моему выстрелу стреляй. Готова?

– Да.

Я прицелился, настроился, выстрелил, потом перевел прицел, выстрелил еще раз. Рядом щелкала винтовка Вики. А потом вооруженные парни кончились. Все заняло три секунды. Один упавший зашевелился, я добил его. Охранники вообще не успели отреагировать на нашу стрельбу, рабочие, кроме одного, сразу присевшего на колено, даже не подняли голов на приглушенные щелчки выстрелов, зато застыли, когда увидели упавших охранников. Застыли, заозирались, потом подняли вверх руки.