Александр Михайловский - Низвержение Зверя

– Вот, значит, и поговорили… – сказал Сталин, бросив на сына быстрый взгляд. – Конечно, хочется назвать тебя наивным мальчишкой, который идет на поводу у наших врагов, но я не могу. Дело Влодзимерского было одним из первых, которое доложила мне товарищ Антонова. Я приказал Лаврентию проверить – и все подтвердилось. Пришлось за невнимательность в работе сделать нашему лучшему менеджеру замечание [18]. Но Влодзимерского и иных, попавшихся на тухлом, мы пока не трогаем, хотя внимательно следим за всеми их делами. Хочешь знать, почему?

– Не знаю, – пожал плечами Василий, – лично мне кажется, что ты, отец, думаешь, что Влодзимерский, конечно, мерзавец, но он полезный мерзавец. Свое дело знает, так что расстреливать его совсем не надо, достаточно погрозить пальчиком, чтобы больше так не делал.

– Да нет, Василий… – тяжело вздохнул Сталин и прошелся обратно; теперь они снова стояли рядом. – Дело не в этом. То, что мы сейчас делаем, не нравится слишком многим. Когда закончится война и они решат действовать именно по движениям Влодзимерского и других подобных ему, которых мы уже взяли на прицел, мы с Лаврентием поймем, что новая фронда начала действовать – а значит, и нам самим пора сделать с ними то, что уже было сделано с Бухариным, Рыковым, Каменевым, Тухачевским и компанией. Ты меня понимаешь?

– Понимаю, – кивнул Василий, – хотя и не могу одобрить. Неужели нельзя обойтись без этих чисток, Больших Процессов и прочей охоты на ведьм?

– Нельзя, Василий, – назидательно сказал Сталин. – Регулярные чистки в стране просто неизбежны. Ведь если в эту комнату перестанет заходить уборщица с веником, шваброй и тряпкой, то через небольшое время тут станет как в хлеву. Так же и с государством. Пока мы не научимся со стопроцентной вероятностью определять карьеристов, дураков и мерзавцев исключительно научным методом, нам придется регулярно чистить от них партийный и государственный аппарат, потому что на запах карьеры такие люди летят как мухи на сладкое.

– Да уж, отец… – невесело усмехнулся Василий, – не хотел бы я быть на твоем месте. Может быть, мне и в самом деле заделаться британским принцем-консортом? А что – работа непыльная и, главное, не грязная. И даже папенька Лиззи не особо против: понимает ведь, что без Советского Союза ему теперь никуда, да и от старой британской аристократии после разгула нацистов в Британии остались только рожки да ножки…

– Вот-вот, – согласился Сталин, – все он понимает. Два дня назад я его тут нагибал и укрощал как строптивого жеребца, после чего мы расстались почти друзьями. В ближайшее время твой авиакорпус переведут во Францию. Там вы будете поддерживать десантную операцию на Британские острова под названием «Обратный Оверлорд». Елизавета и Георг, разумеется, отправятся вместе с вами. Папеньку мы снова посадим на его трон, а твоя Лиза будет рядом с ним и… с тобой. И ты пойми, что ради интересов страны ты должен вскружить голову молоденькой девчонке и женить ее на себе. А интересы страны – это такая жестокая штука, против которой не иду даже я. Британию стоит привязать к нам не только договорами, но твоей женитьбой на наследнице престола. И точка.

– Я понял, отец, – подтянулся Василий, – если это задание партии и правительства, то я сделаю все что могу, хотя и личных чувств при этом никто не отменял. Лиза мне нравится, но она еще совсем ребенок, ровесница нашей Светланы. Ну нет у меня тяги к незрелым девочкам, как у некоторых.

– Один год до совершеннолетия Елизаветы Виндзор пролетит так быстро, что ты глазом моргнуть не успеешь, – тихо сказал Сталин, – Сделай это, сынок, а я в свою очередь постараюсь сделать так, чтобы тебе никогда не пришлось стыдиться своей страны… А теперь иди, мне надо побыть наедине и кое-что обдумать. К сожалению, с завершением боевых действий настоящая политика только начинается. В этом ты тоже прав.

14 июля 1943 года. 10:05. Франция, Дюнкерк, ТАКР «Адмирал Кузнецов».

Писатель-фантаст и инженер-исследователь Роберт Энсон Хайнлайн (36 лет).

Сегодня утром дядюшка Джо напомнил плохому парню Гитлеру, что о том не забыли и скоро гарсон принесет к его столику окончательный счет. После месячной паузы русские взломали фронт в полосе от Карловых Вар до Зальцбурга и пинками погнали бошей на запад, – только треск пошел по тому, что еще осталось от нацистского государства. Наступление только началось, но у русских такой значительный перевес в силе, что в течение недели, максимум десяти дней, их наступление достигнет своих целей, отрубив у Рейха еще треть территорий с преимущественно католическим населением. И такая прыть кое-кого в Америке даже пугает. А мы трое пока относимся ко всему этому без испуга. Как прежде мы изучали хомо советикус как вид, так сейчас предмет нашей заботы – видовые особенности «старших братьев». Они существенно отличаются от обычных большевиков, и это необходимо учитывать в наших расчетах.

Нам, американцам, удивительно то, как быстро русские большевики смогли набрать такую сокрушающую мощь, даже находясь под непосредственным военным давлением сильного врага. Два года назад боши гнали их беспомощные армии от границы до самой Москвы, и казалось, что большевистская Россия потерпела окончательное поражение. Потом, по прошествии шести месяцев, русские собрали силы, поднатужились и нанесли вражеским армиям первые болезненные поражения. Это были еще не нокаутирующие удары как сейчас, а всего лишь звонкие пощечины, но ведь перед этим Гитлер вообще не терпел никаких неудач. При этом «старшие братья» русских вышли на поле боя далеко не сразу; первые успешные контрнаступления большевики провели сами, появившийся чуть позже генерал Бережной просто добавил этому процессу энергичности, как в хороших комедиях с Чарли Чаплином. Только смешно стало далеко не всем; боши, например, не смеются до сих пор.

Потом, по прошествии еще полугода, русские и их «старшие братья» уже бились с бошами как равные с равными. И в этой схватке они сломали вражескую мощь и повернули войну вспять. Но то, что происходит сейчас, самым существенным образом выходит за рамки возможного. Государство, застигнутое вражеским нападением врасплох и почти разгромленное, получило возможность наносить по врагу удары сокрушительной силы. И что удивительно: девять десятых этой мощи не прибыло из другого мира вместе со «старшими братьями» и не поступило от нас по ленд-лизу, а было построено на русских заводах. И это при том, что еще пятнадцать лет назад промышленность Большевистской России не представляла собой чего-то отличающегося от нуля, как и промышленность Царской России. В прошлую Великую Войну русская армия не могла обеспечить себя даже винтовками и патронами, и тем разительней выглядит положение, которого сумели добиться большевики.