Александр Михайловский - Низвержение Зверя

А еще я узнала, что русских диверсантов-лжехрамовников послали как раз спасти этих молодых людей, ну и всех остальных просто за компанию, потому что те оказались поблизости. Весьма уничижительная оценка моему самомнению, но, впрочем, я не в обиде… Все кончилось хорошо, и при имеющихся обстоятельствах для меня совершенно неважно, что русские кинулись спасать не меня, а этих молодых людей.

Впрочем, покончив с «пиратами Эдельвейса», сеньора Антонова обратила внимание и на мою персону. Сама подошла, а не распорядилась, чтобы меня позвали туда, где она находится.

– Здравствуйте фрау Мафальда, – также по-немецки сказала она мне, окинув мою особу взглядом с ног до головы, – я очень рада вас видеть, поскольку слышала о вас много хорошего. Право слово, мне очень жаль, что ваш отец погиб такой нелепой смертью. Он был неплохой человек, и поступи он по-другому в тот злосчастный день – и, думаю, мы с ним смогли бы найти общий язык. А вот вашего брата мне ничуть не жалко, ведь это именно он сначала послал в помощь чернорубашечникам на улицы Рима карабинеров подавлять народное возмущение, а потом приказал охране Квиринальского дворца оказать вооруженное сопротивление нашим солдатам. А они – не праздношатающаяся публика, а люди, привыкшие всеми средствами принуждать врага к капитуляции или смерти…

– Мне уже все объясняли, – проговорила я, испытывая странное смущение перед этой железной синьорой, – но все равно спасибо за соболезнования. А что касается моего брата, то он… как бы это вам сказать… был неуравновешенным, жаждал военной славы, и ваша победа ставила крест на всех его устремлениях. Отец собирался подать в отставку, передав трон Умберто, но, к нашему разочарованию, теперь у меня в живых больше нет ни отца, ни брата, да и сам символ монархии рухнул в грязь… – Голос мой предательски дрогнул.

В глазах сеньоры Антоновой промелькнула ледяная усмешка.

– В Италии, помимо всего прочего, пало в грязь государство, – сказала она, – и нас так и подмывает, организовав на севере Гарибальдийскую Советскую Социалистическую Республику, передать юг в распоряжение Ватикана с целью устройства там расширенной Папской Области. В противном случае ваша страна в обозримом будущем будет напоминать помесь борделя с восточным базаром: шумно, ярко, крикливо и крайне безнравственно…

Я промолчала. Муссолини потому и оседлал Италию на долгих двадцать один год – разные силы с севера и юга не смогли определиться и дать ему бой. Но я не стала пояснять этот момент. У меня оставался еще один вопрос, после решения которого я собиралась держаться от сеньоры Антоновой подальше.

– Сеньора Нина, скажите, я смогу поехать в Болгарию в гости к свой сестре Джованне? – спросила я.

Она еще раз осмотрела меня с ног до головы, вздохнула и сказала:

– А почему нет? Я даже помогу вам выправить документы и устроить на попутный воздушный рейс. У нас иногда бывают соответствующие оказии.

И почему-то именно в этой ее фразе мне отчетливо послышалось немного сочувствия и доброты – и я поняла, что не все в этой женщине сделано из крепкого металла, что душа у нее такая же живая, как и у прочих, у обычных, подобных мне людей, сделанных из плоти и крови…

25 июля 1943 года. 13:35. Москва, Кремль, кабинет Верховного Главнокомандующего.

Командир отдельного южноафриканского полка специального назначения имени генерала Де ла Рея майор Пит Гроббелаар.

После завершения Баварского наступления мой полк неожиданно отвели на отдых. С одной стороны, три с половиной месяца непрерывных рейдов по тылам врага изрядно утомили моих ребят, а с другой, это воспринималось как некий знак недоверия. Сейчас, когда русское командование уже планировало самые интересные операции этой войны, уходить в тыл нам не хотелось. Впереди были десант в Британию (вот бы где нам хотелось побывать в первую очередь!), а также финальное наступление на германском направлении и окончательное решение вопроса с господином Гитлером. Мы уже слышали, как наши русские товарищи планировали прийти и расписаться на развалинах рейхстага, и думаем, что наш бурский спецполк – все товарищи, выжившие в боях и походах – тоже достойны оставить автографы в этом месте.

Прояснила ситуацию госпожа Антонова – три дня назад она по своим делам прибыла в окрестности Мюнхена, где был временно расквартирован наш отведенный на отдых спецполк.

– Все, Пит, – сказала она тогда, – война в Европе для вас закончилась. Ваша деятельность за последние несколько месяцев так взбудоражила вражеское командования, что солдаты в форме СС, говорящие с нижнегерманским акцентом, уже стали вызывать подозрение. Мы не хотим, чтобы вы погибли накануне победы. Что касается Британских островов, то ваше использование на их территории было сочтено нецелесообразным. Забудьте этот этап вашей жизни как страшный сон…

– Я вас не понимаю, госпожа генерал… – с недоумением произнес я.

– А что тут понимать… – с легким пренебрежением ответила моя собеседница, – товарищ Сталин как следует выкрутил руки королю Георгу, и тот согласился предоставить вашей родине полную независимость.

Дыхание мое перехватило от неожиданности.

– Как, уже?! – непроизвольно вырвалось у меня.

Я, конечно, помнил тот старый разговор, когда та же госпожа Антонова в первый раз сказала мне, что их вождь не прочь гарантировать нам независимость, но не думал, что этот момент наступит так скоро. Я считал, что и после разгрома Германии нам придется долго сражаться с англичанами, прежде чем они признают неизбежное и уберутся с нашей земли. Но, как оказалось, господин Сталин смог организовать неизбежность британскому королю даже не выходя из собственного кабинета и тем самым выполнить старое обещание госпожи Антоновой. Приятно, черт возьми, иметь дело с людьми, которые говорят, делают и думают одно и то же.

– Помните, однажды мы с вами уже разговаривали на эту тему? – напомнила госпожа Антонова. – Уже тогда это решение входило в перечень возможных вариантов развития событий, а ваше верное, можно сказать, истовое, участие в войне на стороне Советского Союза превратило эту вероятность в свершившуюся реальность. Ваше участие во фронтовых операция сочтено излишним еще и потому, что план «Де ла Рэй» вступает в заключительную фазу. Сразу после завершения британской операции вы, буры, людно и оружно, отправляетесь домой для того, чтобы наполнить независимость вашей Родины правильным содержанием.

– А какое содержание нашей независимости вы, русские, считаете правильным? – спросил я, когда оправился от первоначального шока.

– А вот об этом мы с вами будем разговаривать только в присутствии товарища Сталина, – ответила госпожа Антонова. – Поэтому собирайтесь, Пит, мы с вами едем в Москву.