Александр Михайловский - Низвержение Зверя

– Да, господин Верховный Главнокомандующий, – сказал я, – тот новый порядок, который нес миру Гитлер, я и мои люди разглядели достаточно хорошо. Нас радует, что нацизм в скором времени будет выкинут во тьму внешнюю. Но вы, коммунисты, тоже несете в мир свой порядок, отличный от всех прочих, поэтому мы, буры, хотели бы знать, не пожалеем ли мы о той свободе, которую собираемся принять из ваших рук? Госпожа Антонова сказала, что независимость будет дарована нам с определенными условиями. Если этим условием будет установить у нас в Южной Африке социализм, то не знаю что и сказать. Там, где мы были у вас в России, обычные люди выглядят вполне счастливыми и довольными вашей властью, но я не знаю, подойдет ли эта система бурам. Ведь мы не русские, и ваши коллективные методы ведения хозяйства для нас не свойственны…

– Мы не собираемся устанавливать у вас социализм, – ответил большевистский вождь, – до него вашему народу еще надо созреть. Вопрос в вашем взаимоотношении с местными неграми, которых вы называете кафрами, а также с другими представителями небелого населения. Нам бы не хотелось, чтобы после обретения независимости у себя дома вы воспроизвели бы некоторое подобие немецкого нацизма, в котором люди белой расы, преимущественно буры, являлись бы господствующим меньшинством, а остальные, в большинстве чернокожие, угнетаемым большинством.

– Но, господин Верховный Главнокомандующий, – сказал я, – наши предки живут в Южной Африке уже много поколений, и поэтому мы знаем, что большинство кафров просто неспособны воспринять европейскую цивилизацию! Они могут вступать с нами в различные контакты: пытаться воевать с нами, торговать, работать пастухами или проводниками, но они, даже самые лучшие из них, никогда не смогут стать такими как мы.

Большевистский вождь скептически хмыкнул и сказал:

– А вы пробовали сделать равными вам хотя бы тех из них, что лучше других? Я же знаю, что нет. А ведь ваш отец говорил, что хорошие люди встречаются среди всех народов… Товарищ Антонова, как человек, пришедший к нам из мира будущего, объясните, пожалуйста, майору Гроббелаару, в чем суть проблемы.

«Ах вот оно что… – обалдело подумал я, – теперь многое становится понятным…»

– Понимаешь, Пит, – сказала госпожа Антонова, – там, в нашем мире, независимость Южной Африки провозгласили только в шестьдесят первом году, но почти сразу после войны власть в доминионе в результате выборов получила известная вам Национальная партия, знаменитая своими пронацистскими симпатиями. Усилиями этих людей у вас на родине была установлена система апартеида – то есть раздельного проживания различных рас, развившая и до предела усилившая систему колониальной эксплуатации, введенную еще англичанами. Этим людям удалось построить абсолютные межрасовые барьеры, разделившие общество на белых, цветных, азиатов и черных. Не все белые, особенно из образованных слоев населения, приняли такой политический строй. Они понимали, что консервация таких общественных отношений грозит южноафриканскому государству стагнацией и постепенной деградацией. К тому же южноафриканское государство подверглось международному остракизму, который наложился на нарастающие внутренние противоречия. Апартеид просуществовал пятьдесят лет и рухнул – в первую очередь потому, что белые больше не смогли нести это бремя. То, что имело место у вас на родине, в момент нашего отбытия сюда выглядело как цивилизационный регресс и одичание. Апартеид – это не путь к счастью, когда конфликтующие группы живут мирно, но порознь; это всего лишь способ получить отсрочку во времени, потуже взведя пружину. А потом – все равно крах и бегство белого населения с обжитых ими мест. А мы вашей родине такой судьбы не хотим, тем более что те же процессы цивилизационного регресса проходили и в соседних африканских странах по мере того как они освобождались от колониальной зависимости.

В эти слова я поверил сразу и бесповоротно. Ни у господина Сталина, ни у его помощницы из будущего просто не было причин мне лгать.

– И что же, госпожа Антонова, все, что было построено нашими предками, снова рухнуло в грязь и наши потомки бежали? – спросил я.

– Мы не досмотрели эту историю до конца, – с похоронной интонацией ответила та, – но если судить по стране Зимбабве, что сейчас называется Родезией, полный крах цивилизации и социальная деградация в таком случае неизбежны.

– Ну что ж, тогда непонятно, что нам вообще делать, – сказал я, – потому что общество, построенное по вашим стандартам, рухнет у нас в Южной Африке еще быстрей. Причина описанного вами цивилизационного краха не в наличии барьеров между белыми и кафрами, а в изначальной дикости последних. Нет таких подлостей, зверств и предательств, которые эти люди не применяли бы – и в первую очередь друг против друга.

Госпожа Антонова, очевидно, ожидала подобного вопроса, и потому сразу ответила:

– Мы бы тоже подумали, что проблема не имеет решения, если бы у нас перед глазами не было примера Северной Америки, где значительная часть афроамериканцев вполне дееспособна. А также примера Кубы из мира будущего, где кубинскую нацию, вполне цивилизованную и жизнеспособную, даже называют пятой расой – настолько плотно там слились потомки африканцев, коренного индейского населения и испанских колонистов…

Я немного подумал и спросил:

– Господин Верховный Главнокомандующий, вы предлагаете нам заняться селекцией кафров, пытаясь вывести подвид «кафр цивилизованный, дружелюбный»?

– Селекция – это очень грубое слово, до конца не характеризующее поставленную задачу, – ответил тот. – Вы должны относиться к людям без оглядки на их нацию, расу или цвет кожи, а исходить лишь из того, полезный это член общества или нет. Как говорил наш император Николай Первый: «у меня нет русских, немцев, грузин, армян и прочих, а есть верноподданные и скверноподданные». По крайней мере, попытайтесь сделать в правильном направлении хоть что-нибудь, а мы посмотрим, как у вас это получится. И если все будет удачно, возьмем на вооружение ваш передовой опыт. Ведь все прочие африканские колонии после освобождения Европы упадут как раз на нашу голову, и мы хотим знать, что тут можно делать, а что нет. И еще: если вы возьметесь за это дело, и вам понадобится помощь, то мы ее вам гарантируем…

– Знаете что, господин Верховный Главнокомандующий… мне сложно дать ответ вот так, сразу… – сказал я. – Необходимо хотя бы немного подумать и поговорить со своими людьми. Без этого я не могу сказать вам ни да, ни нет.

– Ну хорошо, – сказал господин Сталин, – мы даем вам на размышление три дня. Можете советоваться и между собой, и с товарищем Антоновой. Она вам дурного не подскажет. Через трое суток у вас здесь состоится встреча с королем Георгом, на которой он подпишет акт о предоставлении независимости Южной Африке.