Александр Михайловский - Низвержение Зверя

– Итак, товарищи, – сказал Сталин, когда за генералом Василевским закрылась дверь, – войну в Европе Советский Союз уже фактически выиграл, остались только завершающие штрихи – теперь осталось выиграть мир. Первым делом хочу поблагодарить товарища Антонову за ее работу на Ватиканском направлении, что существенно облегчило нам операции на завершающем этапе войны.

– Это вы не меня должны благодарить, товарищ Сталин, – отмахнулась Антонова, – а одного непризнанного гения, художника-недоучку. Не схватись он за свой старый отложенный проект по внедрению культа истинного арийского божества – и Папа Римский остался бы нашим непримиримым противником. Главными и единственными настоящими врагами христианской веры до последнего времени он считал евреев и коммунистов, тем более что в его глазах две эти категории сливались в единое целое. И тому были вполне реальные причины, и главная из них – события в Испании. Даже в гражданской войне на территории России троцкистские элементы в нашей партии не проводили такого жестокого антиклерикального террора, какой учинили в Испании республиканские активисты. Убийства священников и монахов, а также поджоги церквей начались еще до мятежа националистов. Дурацкий слух, совершенно в стиле черной пропаганды нашего времени, о том, что монахи раздают детям рабочих отравленные конфеты, привел к жесточайшим убийствам и подтолкнул к исполнению заговор генералов.

– Так вы считаете, что мы должны поощрять церковное мракобесие? – несколько раздраженно спросил Берия.

Однако Антонова сразу парировала эти слова:

– Борьба с мракобесием должна вестись путем предоставления всеобщего среднего образования, а не путем оскорбления чувств верующих, и тем более не путем убийства священников. Так можно воспитать только врагов советской власти, или, что почти одно и то же, людей, готовых служить любой внешней силе, лишь бы давала жить или платила деньги. Что касается сравнения коммунизма и христианства, то этические доминанты у них в общем совпадают, и делить нам нечего. Другой разговор, что зачастую организации, базирующиеся на этих доминантах, в своей повседневной деятельности допускают изрядные отклонения от предписанных целей, в результате чего впадают в состояние, описанное Христом как фарисейство. Если вы, Лаврентий Павлович, думаете, что эта болезнь свойственна только религиозным организациям, то жестоко ошибаетесь. Мы там у себя, в конце двадцатого-начале двадцать первого века в предостаточном количестве нагляделись на такие еврокоммунистические партии, в которых не осталось не только сталинско-ленинских корней, но и никаких признаков классического марксизма…

– А ты знаешь, Лаврентий, товарищ Антонова права, – сказал Сталин. – У нас те, кто больше всего напирал на антирелигиозную пропаганду, в итоге оказывались самыми отъявленными троцкистами. В то время как нам внутри увеличившегося Советского Союза удалось установить настоящий межрелигиозный мир, примирив между собой коммунистов-большевиков, католиков, православных и магометан, некоторые товарищи в ЦК требуют от нас самой оголтелой антирелигиозной пропаганды, а также репрессий, репрессий и еще раз репрессий.

– Мы уже держим эти настроения на карандаше, – сказал Берия, – и если партия прикажет, то быстро обезвредим очередную группу троцкистов и вредителей…

– Не надо группу, и тем более троцкистов, – поморщился вождь, – никаких политических процессов нам не надо. Впрочем, Лаврентий, ты сам знаешь, как надо действовать. Брать мерзавцев следует строго по одному, и исключительно за аморальное поведение, порочащее члена партии: развал работы, хищения, растраты и прочую уголовщину. Сколько раз я тебе говорил, что мы не охотимся на ведьм, а очищаем нашу партию от проникшей в нее плесени и гнили. Понятно?

– Так точно, товарищ Сталин, – сказал Берия, – да только один из них – Клим ( Ворошилов ).

– С Климом я разберусь сам, – хмыкнул в усы Сталин, – а остальные уже на твоей совести. Не хватало еще, чтобы в критический момент, когда мы закладываем основы будущей мировой системы социализма, нас вздумали толкать под руку пережитки эпохи иудушки Троцкого. Товарищ Антонова права: на то, как эти деятели ведут себя, если дать им свободу, мы воочию насмотрелись у нас в восемнадцатом, когда они своим углублением революции чуть было не утопили Советскую Россию в огне гражданской войны. И то же самое было в Испании, только здесь у их местных единомышленников получилось так разозлить народ, что тот в значительной степени встал на сторону белых генералов, а не на сторону рабоче-крестьянской власти…

Немного помолчав, вождь добавил:

– Испанцы – капитулировавшая перед нами буржуазно-помещичья элита, а также рабочие с крестьянами – должны видеть, что наша советская власть умеет не только сокрушать врагов, но и устраивать в их стране мирную нормальную жизнь. Хотя бы такую, какая уже организована нами в Италии. После режима Франко это будет верх свободы и демократичности, а также практически идеальный порядок, если сравнивать со временами Второй республики, когда бал в Испании правил Народный Фронт.

Тут снова заговорила Антонова:

– Как мне известно, на должность главы правительства Советской Испании вы планируете назначить неистовую пламенную Долорес Ибаррури. Как бы она вам там не разожгла такой революционный пожар, что потом первая гражданская война покажется детским криком на лужайке.

– Не беспокойтесь товарищ Антонова, – махнул рукой Сталин, – товарищ Ибаррури – это только декорация. Настоящим нашим генерал-губернатором в Испании будет товарищ Рокоссовский, в руки которому мы дадим большое ведро холодной воды. Пусть остужает горячие головы. Чему вы улыбаетесь, товарищ Антонова?

– Я подумала, что с точки зрения испанских монархистов вам как раз подходит титул «христианнейший король», – ответила та, – ибо еще ни один правитель, начиная со времен императора Константина Великого, не объединял под своим скипетром весь христианский мир или хотя бы большую его часть…

– Вы это серьезно, товарищ Антонова? – спросил вождь, незло нахмурившись, – или шутите так на свой манер? Так вот, я шюток не люблю, а таких особенно.

– Да нет, товарищ Сталин, – покачала головой Антонова, – какие шутки. Только вот для «героев» их гражданской войны с белой стороны в плане сохранения лояльности это будет весьма немаловажный фактор. Эти люди привыкли персонифицировать свое государство в определенном человеке, и вы наилучшим образом подходите для такой персонификации… Кажется, там у нас это называлось культом личности.

– Не надо так хвалить товарища Сталина, – в третьем лице сказал о себе вождь, – товарищ Сталин на своем посту делает все что может. И кое-что у него все-таки получается. Жить у нас становится лучше, жить становится веселее…