Тим Волков - Апофеоз войны [litres]

– Андрей, я совсем не понимаю, о чем ты…

– Вскоре поймешь. Присаживайся вот сюда, – хозяин указал на стул. – Пыльный Владыка имеет огромную власть. Он уничтожил почти все человечество. Но он также может быть и нашим помощником. Надо только провести ритуал. И я его провел. Он длился два года, каждый день, без остановки. И вот теперь это произошло. Пыльный Владыка – теперь мой слуга.

До Каши вдруг стало доходить. Он попытался выразить это словами, но не смог. Вместо него это сделал сам Андрей.

– Я перепрограммировал нанороботов. И теперь они являются моими помощниками. Отныне мне не нужно ни оружие, ни что-либо еще. Теперь я – всевластен. В мире, где почти все загрязнено нанороботами, я могу с помощью этих маленьких друзей делать все что угодно. Они – мое продолжение, и, дав только одну команду, я могу уничтожить любого, кого только захочу. Есть, конечно, определенные ограничения в плане расстояния – антенна пока слабовата, сигнал рассеивается, но это временно. В дальнейшем я заменю ее на более мощную. Но и того, что есть, достаточно, чтобы охранять свое жилище. Мне уже не нужны ни автоматы, ни пистолеты, моя стража – это нанороботы. Они, кстати, и сообщили мне про тебя. Поэтому я встретил тебя, не стал дожидаться, пока ты доползешь до меня или замерзнешь в сугробе. – Андрей сухо хихикнул.

А потом очень серьезно взглянул на старика.

– И ты тоже можешь стать таким же всесильным, как и я. Ты сможешь спасти Вику и Глеба, без всяких сложностей. Хочешь?

Каша облизал сухие, как пергамент, губы, произнес:

– Да. Хочу.

– Тогда ты должен запустить Пыльного Владыку в свою душу.

– Петр Алексеевич! – Своркин вошел в кабинет едва ли не ползком.

И вновь почувствовал этот убийственный запах ландышей – такой плотный, что стало трудно дышать. Нестерпимо захотелось чихнуть, но пришлось подавить в себе это желание, от чего больно заложило ухо. Своркин выругался про себя, смахнул навернувшиеся слезы.

– Петр Алексеевич, как и просили – я с отчетом пришел.

– Говори, – произнес хозяин комнаты. Судя по тону, он был раздражен.

– Группа Большакова покинула Кропоткинскую базу.

– Что-то вынюхали?

– По информации крота – ничего найти не удалось. Там, в Зоне, живых никого нет. Все умерли. Страшная картина вокруг, «джед» показал себя во всей красе. Еще крот сообщает, что от Большакова поступили какие-то сведения, и группа идет дальше, предположительно в район Каменных Скал. Точное место конечного пункта назначения не установлено.

– Куда это дальше? – сам себя спросил Петр Алексеевич. – Что там, в Каменных Скалах?

– Не могу знать.

– А Кузьмин что передает?

– Докладывает, что группа, сформированная Большаковым, отбирает пробы. Была небольшая стычка с мутантами. Ничего интересного.

– Ясно.

– Петр Алексеевич, хотел также сообщить, что Кузьмин выходит на связь не в установленное время, доклады ведутся не по форме. Это является нарушением пунктов четырнадцать и тридцать два…

– Заткнись, – отмахнулся собеседник. – Он там не на прогулке. В самом очаге ходит. Так что молчи.

– Понял, – с явным неудовольствием ответил Своркин.

– Что-то слишком долго эти, большаковские, ковыряют эту помойку, – нахмурился Петр Алексеевич, повернувшись к занавешенному окну. – А сам Большаков? Что с ним?

– Его эвакуировали в «Купол», как вы и приказали. Пришлось подключить связи некоторых людей из купивших билеты на ковчег, но в итоге все получилось.

– Вот и отлично. Посадить его там под усиленную охрану, пусть склянками своими звенит. Ищет антидот. А этих, его сотрудников, пусть в расход отправят.

– Кузьмин что, пусть всех убьет?

– Нет, крот. А Кузьмина отзывай, он нам тут нужен. Нечего им там прохлаждаться. Тут дела поважнее будут.

– Вас понял. Разрешите идти?

Петр Алексеевич окинул Своркина таким взглядом, что у того невольно взмокла спина. На какое-то мгновение ему даже показалось, что этот взгляд и не человеку вовсе принадлежит, а дикому зверю, увидевшему добычу, которую он долго выслеживал.

Своркин опустил глаза в пол, не удержался, чихнул, да так звонко, с характерным звуком, будто испустил газы, что весь залился краской. С придыхом прошептал:

– Извините.

На щеке его повисла огромная сопля, но Своркин не посмел ее вытереть, замерев и решив вообще не двигаться, словно таким образом мог стать невидимым.

– Иди, – с отвращением бросил Петр Алексеевич и отвернулся.

Своркин выскочил из кабинета.

Стадион, казалось, нисколько не изменился с того последнего раза, когда здесь был Максим. Парень озирался по сторонам и с изумлением обнаруживал те же самые окурки, что видел тогда, те же многоточия лисьих следов, те же пожухлые кленовые листья, лежащие на перилах и между проемов кресел. Ничего не изменилось.

«Разве такое возможно? – удивился Максим и сам себе ответил: – Нет, конечно же, сколько времени уже прошло с тех пор. Это просто скопившееся напряжение, усталость и волнение рисуют такие причудливые образы. Естественно, это чьи-то другие окурки, и следы уже даже не той самом лисы, что повстречалась тогда, а ее выводка, давно подросшего». А про листья даже и думать не хотелось. Даже сейчас их шевелило и перетаскивало с места на место порывами ветра.

Максим кивнул Остроушко, и тот вышел вперед – проверить местность. Военный выдвинулся к стадиону.

Огнева одолевали странные чувства. В основном смятение. И стыд. Почему? – спрашивал он себя. Ведь ничего уже поделать тогда было нельзя. Монстры напали стремительно, и спасти было никого невозможно. Да и то, что Максим сам остался в живых, было чистой случайностью. Так почему же ему сейчас должно быть стыдно? За то, что не умер вместе со всеми?

Парень тряхнул головой, пытаясь отогнать одолевавшие его мысли.

«Ты вернулся», – внезапно донеслось до ушей Максима.

– Что? – переспросил он.

– Я ничего не говорил, – ответил военный.

– Саша, ты что-то сказал? – спросил Максим.

– Нет, я тоже молчал.

Макс огляделся. Никого.

«Ты вернулся».

Казалось, это прошептал ветер листьями.

– Что за черт? – пробормотал парень.

– Что случилось? Кого-то заметил? – насторожился Остроушко.

– Не. Все… в порядке. Идите вперед, я замыкающим. – Максим отключил себя из общего эфира.

«Ты вернулся, Макс».

– Кто это?

«Это мы. Ты нас разве не узнал?»

– Это мне только кажется. Только кажется, – начал шептать Максим. – Этого просто не может быть. Не может быть.

«Почему не может? Это ведь мы, твои друзья. Вон Миха, вон Санька, а это я, Антоха. Не узнал, что ли, нас?»

– Вы же… вы же мертвы!