Виталий Заяц - Планета супербарона Кетсинга [litres]

Вок махнул рукой:

– Идем туда, к подводной лодке, – и тут же поправил себя: – Гора похожа на лодку перевернутую… под водой.

Хорошо спрут придумал – иностранцем прикинуться. Своему субмарина, которую лет через пятьсот изобретут, с рук не сошла бы, не сейчас, так потом боком бы вышла. А иностранец мало ли что в словах напутал, много ли с дикого южанина возьмешь?

Свита с трудом избегала рвущих одежду колючек, лошадь же шипы игнорировала, даже смотрела на растительность как на еду, и Вок, почти полностью возвышавшийся над зарослями, впервые оценил преимущества путешествий верхом. Однако подумалось – раз птицы так легко нырнули в бурые растительные дебри, то, может, и не они одни? Мало ли какие гадости могут здесь водиться? Окликнул Маркса:

– Водятся ли здесь опасные животные? В смысле в кустах?

– Все звери опасны, – неожиданно философски ответил слуга. Потом добавил: – Людей тоже повстречать можно.

Ух ты! Идея о том, что человек – самое опасное животное, и до этого мира добралась. А вы все «Средневековье», «драконы»!

Отряд пересек кустарниковое пространство, не встретив ни животных, ни людей, даже и безопасных. А вот имеющаяся лошадь расковалась, начала хромать, окончательно превратив жизнь наездника в ад. Граф де ла Коста величественно спешился и продолжил путь на своих двоих…

Предгорья выглядели зелено-серыми. Зелеными их делала сочная трава, серыми же массивы старого выветрившегося камня. Вдоль границы кустарника шла довольно широкая дорога, изгибалась, поворачивала на север, ведя, судя по всему, к перевалу. К всеобщему удовольствию, вела она и в направлении горы, похожей на подводную лодку. Дорогу постепенно сжимали скалы, подпирали своими стенами то слева, то справа, в конце концов превратив в широкое и необычно прямое, будто проведенное по нитке, ущелье, дно которого вскоре начало карабкаться вверх, на крутизну.

Наверху, там, где дорога переламывалась и скрывалась из виду, появилось черное пятно. Оно медленно ползло вниз, прижимаясь к поверхности, стелясь по ней, заполняя пространство от стены до стены. Перевалило на эту сторону целиком, мотнуло едва видимым хвостом и начало спуск. Дракон? Легок на помине. Вот почему бы ему не передвигаться воздухом, оставив дорогу обычным путникам?

Четверка сопровождения заволновалась, солдаты закрутили головой и неожиданно бросились в стороны. Вок растерялся, не понимая, что происходит и что в этой ситуации положено делать графу. Неуверенно последовал за подчиненными, подойдя к стене, обернулся. Дракона не было, были воины, массой двигавшиеся вниз по спуску. Шагали они не в ногу, но сомкнув щиты. Одни щиты, ни копий, ни другого оружия не видно. Вок прижался к скале, пропуская отряд. Люди, с чего на стены лезть? Если не враги, то можно спокойно разминуться, если враги, то договариваться проще лицом к лицу, а не когда тебя с верхотуры стрелой сняли.

Ни разминуться, ни договориться не получилось. Воины просто шли вперед, казалось не замечая ни Вока, ни его висящей на скалах свиты. Просто шагали вперед, смотрели тоже вперед, будто загипнотизированные – все взгляды в одном направлении. Вок попытался вжаться в стену – не получилось. Щит переднего больно толкнул. Второй, третий… Защищаться? Но как защитишься от лавины не видящих тебя людей? Еще толчок, еще, шаг назад, неудачно, споткнулся. Переступил, поскользнулся, дернулся, пытаясь поймать равновесие, ухватиться рукой за выступы скалы. Не удалось, масса тел и щитов сбила с ног, зашагала по ребрам, по голове. Вок смог только подтянуть руки, защищая лицо, коленями прикрыл живот.

Странный отряд прошел по человеку, не заметив его, смяв железными подошвами легкий панцирь, оставив лежать на земле. Маркс спрыгнул со стены первым, наклонился над господином, попытался поднять. Вок шевельнул рукой – не надо. Казалось, любое движение окончательно добьет надломленные кости, дорвет исцарапанную кожу. Вок лежал и пытался понять – умирает уже или все-таки отлеживается, приходит в себя? Но сколько надо лежать, чтобы прийти в себя после такой давилки? Неделю? Месяц? До того ли – главное, чтобы никто не трогал. Даже голос отдававшего распоряжения Маркса, казалось, добавлял телу боли…

Солдаты натащили веток, поставили шалаш прямо над Воком. Сами расположились рядом, развели костер, гадко запахло разогреваемым на огне плохо провяленным мясом. Хотелось крикнуть, чтобы прекратили, обругать, но сил не было даже на шепот.

До утра Вок ждал смерти. Не от одной страшной раны, а от общего растоптания организма. Но к рассвету понял, что сможет, наверное, прожить еще несколько дней, хоть и чувствовал себя, как та лягушка из анекдота, попавшая под танк. Но кажется, лягушке это понравилось.

В шалаш заглянул Маркс, заметил, что граф открыл глаза, тут же наклонился:

– Сэр, ваше сиятельство, из еды только вяленина, места-то не пустынные, запасов не брали с собой. Может, вам ее сварить?

– Не надо, – отказался от завтрака граф. – Лучше скажи, что это были за люди?

– Странствующие монахи, сэр.

– Монахи? – Вид загипнотизированных воинов, даже по горной дороге движущихся черепахой, с богомольцами никак не сочетался. – Ты не ошибся, они Богу молятся?

– Нет, они странствуют. – Маркс пожал плечами, для него было очевидно, что странствующие – странствуют и ничего больше.

Вок попытался встать, но отказался от затеи на первых же сантиметрах подъема.

– Не беспокойтесь, лежите, пожалуйста, ваше сиятельство, – засуетился Маркс. – Мы вас на попоне обратно отнесем, в городе вас вылечат.

Вок вообразил себе ведьм, торговавших зельями на базаре, вспомнил одетую в грязное рванье повитуху в рыбацкой хижине. И согласился ехать на попоне, но не назад в город, а вперед. Если выбирать между вариантами медицинской помощи, то в осьминога он верил больше.

Солдаты посовещались: идея угробить работодателя и остаться без зарплаты им определенно не нравилась. Однако, ослушавшись, можно было, пожалуй, понести урон посерьезней финансового. Вздохнули и соорудили конные носилки – двумя концами попона крепилась к седлу как-то пережившей монахов хромой лошади, другие два несли по очереди солдаты. Маркс, хоть и перешел в категорию «врио командующего», от работы тоже не отлынивал, что Вока, даже лежачего, несколько удивило.

Ехать в гамаке было неудобно, казалось, от резких толчков наскакивали друг на друга ушибленные ребра, Вок дергался от пронизывающей весь организм боли. Но какие варианты? Терпи, граф. За перевалом он потребовал себя поднять, с помощью Маркса осмотрелся. Горы, горы. Подводная лодка с этой стороны уже ничем не выделялась среди остальных каменных громад. Куда двигаться? Оставалось надеяться на прилет путеводной птицы.