Рост Толбери - Орден-I

У него тоже будет хорошая. Он не пешка, которой нужно лежать на доске, он дойдёт до края доски. Спасибо, сержант Мосли, за то, что научили держать дерьмо в заднице, и что он может ползти вот так, когда уже совсем не хочется.

Сурийский принц стоял ближе всех ко взрыву. Его гвардия среагировала вовремя и приняла на себя основной удар. Винцелл получил множество осколочных, лишился только руки, но не силы духа.

Сурийский принц дрался за свой титул больше десяти тысяч раз. Из костей поверженных им иноземцев и бросивших ему вызов соплеменников в его честь сложили храм, самый большой в их мире. И теперь, далеко от дома должна была пролиться последняя капля его крови. Враг убьёт его. А он умрёт так же, как и жил — бросив вызов всему, что желает убить его род. Кости его увезут назад и положат в самое основание. Но перед этим, он сделает так, что колени врага коснуться земли, пускай это и обесчестит его.

Сурийский принц выдохнул и замер. «Кха-а-а». На языке их народа это значит «смерть». А «смерть» означает, что он был слишком слаб, но тот, кто будет после него, обязательно окажется сильнее. Таков цикл, слабые падут, сильные возвысятся, род будет жить.

Крыло Серафа пробило сурийца насквозь, взвило вверх, но отбросить не смогло. Суриец не выпустил оружия, изогнулся змеёй, обвил его ногами, и пока был в воздухе, обрушил на сустав крыла пять или шесть ударов, каждым вырывая куски. Крыло дёрнулось от боли, пытаясь сбросить надоедливого противника, но вдруг разорвалось, и устремилось к земле вместе с принцем. Он схватил копошащуюся в его чреве ладонь, не давая вырваться и убежать к хозяину, и пополз прочь.

Этой развязки ждал отряд контрмагии. Политкорректность, мать его. Они не могли применить своё оружие, пока принц был жив или не покинул бой. Это бы выставило землян в невыгодном свете.

Много чего они приготовили для бессмертной сущности. Жуткий паразит-демон Найгелия, при захвате которого погибло раз в десять больше людей, уже делал свое тёмное дело. Ему предали форму стрелы и Штрасс, никогда до этого не стрелявший, смог поразить цель из лука, который когда-то принадлежал самому великану Индре. Но паразита надолго не хватит, он напитается жизненной силой до краёв, не сможет остановиться, ослепнув от жадности и взорвётся, вероятно похоронив их всех.

В Секретном Архиве таилось множество артефактов и созданий с куда более мрачной историей, чем развивалась сейчас. Только лишь страх сорвать печати и выпустить зло в мир останавливал их. Магия никогда не решает проблемы, лишь создает их. Истинной целью Магического Отдела было никогда не выпускать её.

Штрасс освободил из ткани зубастое и конвульсирующее лезвие, размером больше него, и кивнул жрецу. Покрытый потом, краснокожий Иквас с огромным усердием держал то, что было внутри демонического клинка, и по команде перестал.

Перед глазами Лиама всё замелькало ещё хуже, словно настал вечер Четвертого Июля и в ход пошли фейерверки. Под поддержкой магии, в бой вступили Франк, Штрасс, и ещё с полдюжины разношёрстных уродцев. Движения аватара начали замедляться, словно он увязал в болоте. Он почти потёрял свою скорость и возможность отражать удары, и то, что с ним делали контрмаги, было похоже на разделывание туши на скорость.

Нужно стрелять.

Поле зрения Лиама сократилось до узкого туннеля. Нет смысла искать укрытие, это уже не важно. Не хватает воздуха. Он тебе и не нужен. Считай, что ты уже задержал дыхание. Сердце не успокоить, нельзя промахнуться. Всего тридцать метров. Такая смешная дистанция, и так тяжело держать Айду.

Лиам лёг на пол, подтянул винтовку. Его взгляд зацепил босые и грязные ноги Омара. Мальчик поднял свой пистолет и направил на бога. Знал, маленький поганец, чем всё кончится. Вёл к этому моменту. Только бы не промазать. Возможность всего одна.

Тело Дэвана вдруг замерло, съежилось, вздрогнуло. Он побледнел так, что за слоями крови и пыли это стало заметно, голова упала на грудь, руки болезненно обвились вокруг плёч и он изошелся в конвульсиях. Паразит внутри достиг критической массы, лопнул по швам и разорвался.

На мгновение Лиаму стало страшно, его сердце болезненно дёрнулось, на долгую секунду замерло совсем. Его палец застыл, скованный дрожью.

— Нет поправок. Огонь, — услышал он твёрдый голос Бенисио.

Время растянулось в невероятно длинный тоннель… и почти замерло. Подбородок Дэвана коснулся груди, в гримасе боли его лицо пошло вверх. Вот она. Траектория, ограниченная механикой его тела. Точка, где должна оказаться пуля.

Последний шанс.

«Я никогда не сдамся и не устану. Я щит и я меч. Я огонь, что никогда не погаснет. Я крепость на защите человечества. Я — Орден».

Его мысли стали остриём. Лиам стиснул зубы, плавно надавил на спуск, и Айда крикнула. Подгоняемый бездымным порохом, небесный металл покинул её чрево и с ужасающей скоростью врезался в голову Дэвана.

Лиам впился глазами в свою мишень, ожидая, что та, наконец, упадёт. Сначала на колени, а потом и лицом вниз, об бетонный пол. Он ждал, что из уродливой бошки пойдёт кровь, что она вообще исчезнет в кровавом дожде, что тело двинется несколько раз в конвульсиях, замрёт навсегда, и этот кошмар кончится.

Пуля вошла аккурат в низ затылка, но вышла из щеки. Всё-таки сменила траекторию. Рваная рана, величиной с кулак, затягивалась на глазах. Бог не обратил на неё внимания. Словно изжогу, поморщился и проглотил разорвавшегося внутри паразита. Раны и порезы от сурийских посохов стянулись, словно порезы от бумаги. Пуля для него… Всего лишь комариный укус.

Оплеухой бог откинул Штрасса, Франка и других бойцов, взмахом руки посадил на колени большую часть контрмагов, заткнул им рты, даже не глядя, остановил мчащиеся в спину редкие пули и стрелы.

Всё был кончено.

Брови Лиама поползли вверх, он рассмеялся от злобы и иронии, закашлялся кровью, зашёлся в судорогах и свернулся калачиком, не в силах сделать больше ничего.

И не в силах смотреть.

— Хватит, — скомандовал Дэван, и донимавших его пчёл прибило к земле.

Схватки отвлекали его от мыслей и расходовали энергию, иссушали её источник и тратили его время. У пчёл не было никаких шансов, хоть они и порядком ему надоели. Всё равно, что бороться с ветром.

Потеря конечности снова привела к мысли о несовершенстве и нелогичности хрупкого смертного тела. Он пытался его улучшить, строя внутри новые инструменты, и они даже оказались полезными, но между ними и старыми составляющими не было гармонии. Возможно, ему стоило лучше изучать анатомию и строение грубых материальных форм. Было бы куда удобнее, если бы не пришлось каждый раз нарушать структуру головы, чтобы достать пасть.

Огонь от демона-жабы, который был её прежним хозяином, почти рассеялся внутри. Мешанина гнева, голода, ярости и жажды крови, которую Дэван подхватил от жабы так же улеглась, обнажив последние мысли этого странного создания.