Граниил Орлов - Фонтан [litres]

Каминская, играя Марину Волкову, подошла к нему и поцеловала в щёку, посмотрев при этом на свой портрет, и легла рядом.

– Ты необычайно талантлив, Ярик… Как мне повезло с тобой.

Вместо ответа Псевдо-Колосов, словно марионетка, продолжает двигать рукой по листку.

Изумлённая таким поведением, Каминская растерянно смотрит на него, после чего переводит глаза куда-то к сцене, будто ища помощи.

– Какая игра, прямо по-настоящему, – слышится чей-то голос неподалёку от сцены.

Каминская судорожно вздрагивает и чуть не вскрикивает, когда он неожиданно хватает её за руку.

На сцену вбегает какой-то человек. Он быстро присаживается на кровать, рядом с Каминской, и, обняв её за плечи, произносит:

– А вот и я…

Каминская оглядывается и широко открывает рот от изумления. Перед ней, улыбаясь и приподняв обе брови, стоит Колосов.

Она что-то шепчет ему на ухо и глазами кивает в сторону его двойника. Тот продолжает машинально двигать рукой.

Настоящий Колосов в свою очередь спокойно закрывает глаза и, порывшись во внутреннем кармане пиджака, достаёт оттуда сложенную вдвое бумагу, которую протягивает Каминской.

Прочитав записку, она поднимает свои огромные изумлённые глаза, он так же спокойно кивает и начинает речь:

– Познакомься, Мандаринка, это мой голем… такой же, как у твоего героя Ганнибала.

Каминская настороженно отвечает, смотря в листок:

– Он не опасен? Но…Как тебе это удалось?

Колосов встаёт с кровати и резко меняется в лице.

– Чего только не сделаешь ради мести…

Каминская продолжает играть, спросив:

– Месть?! Кому? За что?

Колосов отвечает ей хладнокровным тоном.

– Твоим убийцам за то, что забрали у меня жизнь!

Каминская изображает ужас на лице, правдоподобно бледнея, ещё более испуганно кричит:

– Я умерла! Но как… Когда?

Он отвечает:

– Три года назад. Ты упала с моста, покончив с собой – такую легенду приняли в полиции.

Каминская изображает задумчивый вид.

– Странно…Но я ничего не помню. Как такое возможно?

Колосов берёт её за руки и, улыбаясь и дрожа всем телом, будто от нетерпения говорит:

– Сегодня я отомщу за тебя, любимая…Твой убийца здесь, я давно готовил нашу встречу.

Кусая губы от напряжения, она встаёт и, сделав несколько шагов, неожиданно останавливается возле Колосова, и её лицо вдруг искажается от ужаса. Она кричит и закрывает лицо ладонями.

Колосов подходит и крепко её обнимает.

– Вспомнила?

Каминская с пренебрежительно осмотрела зрителей.

– Это он. Помнишь, я тебе рассказывала про своего начальника и про то, что он хотел сделать меня своим заместителем. Он был другом моего папы, они когда-то служили вместе. Александр Викторович его звали, у него ещё был сын, жутко избалованный тип.

Колосов с презрением окидывает взглядом зрителей, затем устремляет его на Каминскую и кивает ей в ответ:

– Помню…

Она продолжает:

– Он погиб при загадочных обстоятельствах, и сын занял его место…

Колосов прерывает её, сухо ответив:

– Да, это он убил своего отца ради того, чтобы занять его место и…

Остановившись, дрожащими губами, медленнее, почти плачущим голосом:

– Тебя. Потому что ты всё знала…Он здесь, в этой толпе.

Колосов резко поворачивается к зрителям и указывает в сторону Рудака и Исаковского.

Рудак заискивающе улыбается и отходит в сторону, загорается прожектор и Исаковского ослепляет. Тот в панике начинает прорываться сквозь толпу людей, закрывая ладонью слепящий глаза свет. Но толпа не расходится, словно стоит непроходимой стеной, грудой сплошных тел, плотно прижатых друг к другу.

Слышится ликующий голос Рудака:

– Он здесь, я берёг его для тебя, Создатель!

Исаковский не выдерживает и грозно кричит, зажимая в руке кнопку тревожного вызова телохранителей:

– Я вызвал свою охрану! Ваш розыгрыш не пройдёт вам даром.

У него звонит телефон, и он, приняв вызов, резко кричит в трубку:

– Где вы, черти! Меня тут прессуют. Я возле сцены!

В зале слышится выстрел.

При тусклом освещении, идущем со сцены, видно, как плотно прижатые тела начинают отходить друг от друга, создавая тем самым длинный проход от места, где прозвучал выстрел, и до сцены.

Исаковский, увидев своих телохранителей, поспешил к ним навстречу.

Посреди сцены при свете ярких ламп стоял Колосов, его руки были убраны в карманы брюк, лицо выражало ехидную насмешку, и одновременно с этим была чуть заметна мрачность в его взгляде. Он смотрел на Рудака и рукой указывал ему на телохранителей, тот торжественно улыбался и начинал кланяться.

– Что происходит, Ярик? Где Гри? Я ничего не могу понять, – потерянным голосом говорила Каминская, сидя у живого манекена на кровати, со страхом смотря на происходящее.

Колосов, достав что-то из внутреннего кармана пиджака, растворил странного вида порошок в бокале шампанского. Повернувшись, с доброй и ласковой улыбкой подошёл к Каминской и, протянув бокал, успокоил её:

– Не беспокойся, Элен…Мы победили, как и хотели. Гри сейчас подойдёт, он вызывает полицию.

Каминская с усталым видом, не теряя своей привлекательности, мило улыбнулась.

– Я готова записать его признание.

Смотря, как силуэт Исаковского удалялся сквозь коридор из толпы, вздохнув, добавила:

– Если, конечно, ещё нужно… Он уходит.

Колосов, не повернув головы, улыбаясь, ответил:

– Сейчас Гри его вернёт, а пока выпей со мной за нашу победу.

Каминская изумилась:

– Сейчас?!

Колосов кивнул в ответ.

Она достала диктофон и вдруг обратила свой взгляд на его живого двойника и, съёжившись от охватившего её ужаса, спросила:

– Что это за чудо? Живой манекен? Для меня это тоже сенсация… Какого уровня ты достиг в своей мастерской? Пожалуй, с тебя интервью и по этой части, – она засмеялась и сделала глоток шампанского.

Колосов, внимательно наблюдая за ней, весело произнёс:

– Обязательно, Элен.

Пока она пила шампанское, он внимательно, словно гипнотизёр, следил за её движениями.

Она выдохнула, будто задыхаясь, и, закрыв лицо рукой, проговорила:

– Фуух… Что-то мне нехорошо. Всё, для моего усталого организма на сегодня шампанского достаточно.

Неожиданно прозвучал ещё один выстрел, и Каминская, вздрогнув, обратила внимание на толпу.

Сжатого в крепких пальцах собственных телохранителей, на сцену силком вели кричащего и брыкающегося Исаковского.

Колосов как ни в чём не бывало поднялся и, продолжая улыбаться, подошёл к столу и похлопал по нему.

– Вы что делаете? Что это значит? Будьте прокляты, продажные твари! – кричал Исаковский в тот момент, когда верзилы, положив его на стол, начали связывать его наручниками и цепями.

Колосов, широко улыбаясь, нагнулся над ним.