Владимир Тимофеев - Три кварка 3 (1982-2012). Конфайнмент

Так почему же тогда в «цивилизованном демократическом обществе» считается, что в самой главной из сфер — социальной — «автоматизация» невозможна? Ответ на удивление прост: контролировать всё самому там надо из-за того, что иначе, благодаря уничтожившим советский строй реформаторам, обычного человека всюду ждут только жульничество, обман и грабёж. Видимо, поэтому так ненавидели в будущем уже разрушенную ими страну либералы-правозащитники — за то, что социальная справедливость в нашем «совковом» патерналистском обществе существовала не только в статье Конституции, а реально работала и осуществлялась, можно сказать, автоматически…

После плотного обеда в деповской столовой — суп харчо, двойная порция гуляша́ и картошки и три стакана компота (цена 98 копеек) — я решил прогуляться по городу. Только не для того, чтобы просто развеяться, а с «важной миссией». В конце концов, меня всё равно рано или поздно найдут, поэтому хотелось подготовиться к этому событию так, чтобы исключить любые терзания и экспромты. И если что-то вдруг пойдёт не по плану, то пусть этот план исполнит кто-то другой, кто действительно сможет и на кого я и вправду надеюсь.

Рабочая телефонная будка отыскалась недалеко от того самого здания, в котором предполагал прятаться сразу после побега. Двушками для звонков запасся заранее — кто знает, сколько раз мне придётся звонить по нужному номеру.

Как вскорости выяснилось, я поступил правильно. Первые два звонка банально «сорвались». На том конце провода трубку подняли, но разговора не получилось. Сначала забарахлил принимающий аппарат, потом передающий: на одной стороне голос слышен, на другой — сплошное шипение. Аналоговая связь — это вам не соты 3G, тут, чтобы просто поговорить, приходится напрягать километры кабельных линий и сотни электрореле на нескольких АТС.

Третий звонок, слава богу, оказался удачным.

— Аллё. Общежитие номер три слушает.

— Здравствуйте. Мне нужен Олег Лункин из двести семнадцатой.

— Двести семнадцатая? Это второй этаж. Я туда не пойду.

Голос вахтёрши звучал недовольно. Оно и понятно — кому охота специально тащиться на второй этаж, чтобы просто позвать какого-то студиозуса? Однако у меня были свои козыри, и, в первую очередь, строгий-престрогий голос.

— Я из деканата. Лункин — староста 4-го курса, он нужен мне срочно. Если сами позвать не можете, попросите кого-нибудь из студентов. Я перезвоню через десять минут.

Сказал и повесил трубку. Десять против одного, что испуганная вахтёрша сейчас сама побежит в двести семнадцатую звать срочно понадобившегося начальству старосту. Проверить я это, конечно, не мог, но, когда прошло ровно десять минут, Олег находился у аппарата.

— Я слушаю. Лункин.

— Здоро́во, Олег. Это Андрей Николаевич.

— Андрей Николаевич?..

Я живо представил, как крутятся мысли в голове у Олега, как он пытается сообразить, кто звонит, и едва не расхохотался.

— Что? Совсем позабыл, как мы на верёвках висели?

— На верёвках?.. Ох! Ёлки! Андрюха! Ну, ты шутник! Я тут уже все свои косяки перебрал, думал, сейчас песочить начнут.

— Не бои́сь. Если начнут, то точно не я.

— Да я уже понял. Ты сам-то чего звонишь, чего не заходишь?

— Зайти не могу, далеко. А вот одного человечка позвать было бы в жилу.

— Хорош темнить, говори конкретно.

— Конкретно надо зайти к нам в восьмёрку, шестьсот первый блок, левая комната, и найти там Шуру Синицына. Сразу говорить, что ты от меня, не нужно. Сначала надо вызвать его в коридор и только потом сказать…

— Не понял, зачем эти сложности?

— Потом объясню, а сейчас надо просто сделать.

— Ладно. Сделаю. Что ему передать-то?

— Передай, чтобы он зашёл к вам в трёшку и ждал на вахте звонка.

— А если не захочет, то что? Силой тащить? — хохотнул Лункин.

— Всё верно, — вернул я смешок. — Если не захочет, тащи его силой.

— Хе-хе. Это мы можем. Когда ты, кстати, будешь звонить ему?

— А сколько тебе понадобится, чтобы притащить его в трёшку?

— Максимум, полчаса.

— Ну, значит, через полчаса и буду звонить.

— Понял. Договорились.

— Пока…

Оговорённые полчаса я гулял в парке возле метро. Погода, хотя и пасмурная, но без дождя и относительно тёплая, градусов пять, не меньше. Поздняя осень чувствовалась только в повышенной сырости, пожухлой траве и плотному слою шуршащей под ногами листвы. Дорожки в парке никто не чистил. Видимо, в начале 80-х считали, что это не нужно — всё равно это безобразие скоро исчезнет под снегом, по весне растительный мусор сгниёт, а после и вовсе — смоется талыми водами…

Хорошо это или плохо, не знаю.

Каждому времени, как и каждому овощу, свой сезон…

Или как в песне: «свои колокола, своя отметина»…

Долгожданный звонок прошёл без проблем. На этот раз телефонная связь работала как часы.

— Аллё. Общежитие номер три.

— Синицына, пожалуйста, позовите. Он рядом там должен сидеть.

«Синицын? Есть тут такой? — послышалось приглушенно в наушнике. — Есть. Есть. Это я… Тебя к телефону…»

— Алло?

— Привет, Шур. Это Андрей. Узнал?

— Узнал. Привет… Ты сейчас где? — перешёл Шурик на шёпот, видимо, для конспирации.

— Не где, а откуда, — усмехнулся я в трубку. — Как там сейчас у вас? Тихо, спокойно? Милиция не беспокоит?

— Три раза уже приходили. Всё про тебя выспрашивали.

— А вы?

— А мы что? Мы ничего. Откуда нам знать, что ты там натворил?

— Да ничего я, собственно, не натворил. Просто кому-то очень захотелось на меня всех собак повесить.

— А тебя что, уже выпустили? — осторожно поинтересовался Синицын.

— Нет. Пока ещё нет. Сам ушёл.

— Сам? Как сам? — в голосе друга чувствовалось явное замешательство.

— А вот так. Сам и сам. И у меня к тебе есть одна просьба. Мне тут сказали, что, мол, все мои документы куда-то тю-тю из комнаты. Не в курсе случайно, что это значит?

Синицын молчал секунд двадцать. Я даже устал ждать.

— Алло? Ты ещё там? Слышишь меня?

— Да слышу я, слышу, — проворчал Шурик. — Достали меня уже с этими документами…

— Кто достал?

— Да ходят тут… всякие…

— Так ты в курсе или не в курсе?

— Я — в курсе. Они — нет, — твёрдо ответил приятель.

Фух! Аж на душе полегчало. Пусть я, конечно, надеялся, что Шурику судьба моих документов известна, но до конца в это всё же не верил.

— Они у тебя?

— Нет. Но я могу их забрать в любой день.

— Сегодня сможешь?

— Да, — отозвался Синицын после короткой паузы. — Куда подвезти?

— На Войковскую. Там наверху есть парк, где трамваи ходят. Если пройти по главной аллее, то справа шестой поворот, а дальше…

Про место, куда надо доставить бумаги, я объяснял почти две минуты. Шура несколько раз переспрашивал, но, в конце концов, всё-таки понял и уяснил, что, где и как. О времени мы тоже договорились: вечером, в двадцать ноль-ноль…