Евгений Никитин - В тени экватора [litres]

– Да знаю я гномов! В детстве сказки все читали!

– Это не сказки! Они на самом деле существуют! И их нужно различать от леших.

– И лешие существуют?

– Представь себе, существуют! И русалки, и ведьмы, и прочая нечисть, что фигурирует в ваших сказках. Нет дыма без огня! Люди их мельком видели, где дофантазировали, где-то дали истинное описание. Тебе надо их знать. Так как часть из этих персонажей биороботы, а часть их хозяева.

– Да зачем они теперь мне нужны, если меня выводят из игры?

– Что ты так кипятишься?! Не надо! – Марианна прижалась к широкой груди Михаила и провела по его мускулистой спине своей теплой ладошкой. – Не кричи!

– Марианна! – Переводчик нежно сжал в объятиях девушку и попытался поцеловать ее в губы. Она не вырывалась, а ответила ему. Поцелуй вышел долгим и жарким.

– Все! Все! Хватит! – осторожно отпрянула в сторону барайка. – На этом и остановимся. – Ее тонкие губы налились ярко-вишневым цветом. – Не станем переходить границу дозволенного.

– Я и не пытаюсь! – облизнул губы Кремнев. – Ответь, я тебе нравлюсь? Как мужчина?

– Что за глупый вопрос? – вспыхнула Марианна. – Ты сам не видишь? Я первый раз в жизни целовалась с мужчиной. – Спокойно! – Она вытянула вперед руку, останавливая рванувшего к ней Михаила. – Но на этом и остановимся.

– Марианна, ты разрываешь мне сердце! Скажи, что я тебе не безразличен!

– Тебе станет от этого легче?

– Конечно! Я же места себе не нахожу, часто о тебе думаю.

– Да, ты мне не безразличен! Скажу больше, ты первый мужчина, на которого я посмотрела по-другому.

– Как по-другому? Скажи, прошу тебя! – На Кремнева страшно было смотреть, казалось, еще чуть-чуть – и он сломает себе пальцы рук, так он их выкручивал, не зная, куда деть.

– Я и сама не знаю. Но до этого я смотрела на вас как на солдат, подчиненных, руководителей, всяко! Но как на тебя ни разу! Ты, похоже, тоже задел мое сердце! По крайней мере, такого у меня еще не было! Я тоже часто думаю о тебе! Вот так, товарищ Миша, – улыбнулась девушка. Теперь ее улыбка была настоящей, и она излучала неподдельное тепло своей чистой души.

– Что же делать? – продолжал заламывать себе руки переводчик, меряя комнату широкими шагами взад-вперед. – Что делать?

– Ничего. Оставить все так, как есть.

– А может, пойти к Мастеру и попросить меня оставить? Он же нормальный бараец, справедливый!

– Бесполезно! – тяжело вздохнула девушка. – Это даже не от него зависит. Над ним еще начальники есть.

– Но должен же быть какой-то выход!

– Выход один – ты переносишься на поверхность!

– Я вот так просто не могу уйти! Марианна, мне плохо без тебя!

– Миша, мне тоже нелегко! Но обстоятельства сейчас выше нас, нужно смириться.

– Ты так легко об этом говоришь?

– Нет, не легко! Мне тоже непросто дается разлука с тобой. Поверь, я искренна!

– Разлука? – замер Михаил и перестал теребить кисти. – Ты сказала «разлука»? Так обычно говорят, когда планируют в дальнейшем встретиться! У нас есть такой шанс?

– Возможно. Пока не готова дать точный ответ. Но, судя по тому, что тебе удлинили твой жизненный цикл, шанс вырисовывается.

– А мне могут еще этот самый цикл удлинить?

– Могут, но это надо заслужить. Мне такие случаи известны.

– И как же я заслужу, если меня отправляют назад?

– Миша, жизнь теперь длинная, что у тебя, что у меня. Не надо сейчас наперед загадывать!

– Да, но у тебя длиннее!

– Пока да! А там видно будет! Возможно, ты совершишь героический поступок во славу барайской империи, и тебе продлят жизненный цикл. Это у нас практикуется.

– И много ты таких счастливчиков знаешь?

– Не так уж и много, но лично знакома с парочкой. Живут теперь на Бара и, между прочим, женаты на барайках.

– И дети есть?

– Есть, – густо покраснела Марианна. – Все, Кремнев! Продолжим занятия, лейтенант. Все, я сказала! – строго приказала девушка, прикрыв маленькой ладошкой начавшийся открываться рот переводчика.

Остаток отпущенного времени Михаил потратил с пользой для дела. Он как губка впитывал всю информацию, что получал от новых друзей, стараясь как можно больше пополнить багаж знаний. Но дни неумолимо бежали вперед, и наступило 13 января, а с ним и старый Новый год.

Тем же составом, но без актеров, игравших Деда Мороза и Снегурочку, новые друзья Кремнева собрались вновь. За украшенным щедрым угощением столом витала непринужденная, праздничная атмосфера. Инопланетяне чествовали лейтенанта, произнося витиеватые тосты в его честь. Но того задора, что царил здесь на Новый год, не ощущалось. Некое напряжение имело место быть.

– Да, товарищ Миша, нам искренне жаль с вами расставаться! – встал Мастер. – Я хочу выпить за вас! – Бараец понял бокал с искрящимся шампанским и бережно чокнулся с переводчиком.

– Я присоединяюсь к шефу! – не совсем весело вторил ему Глот, чокаясь фужером.

– И мы! И мы! – окружили его инопланетяне с бокалами в руках. Всем и в самом деле было очень жаль прощаться с этим парнем.

– Ты уж, если что, на нас зла не держи! – подмигнул ему Лаг.

– Да, ты отличный парень! Если что не так, то прости нас! – поддержал друга Бо.

– Ну, вы как на поминках! – напустился на них Мастер. – Парень домой, можно сказать, едет, столько нового в себе несет, а вы траурные маски нацепили! Что у вас за рожи? А ну всем веселиться! Подайте еще шампанского! Нука живо музыку организуйте! Все танцевать!

Откуда-то возникла эстрада с настоящими музыкантами, и грянул вальс.

– Ты танцуешь? – подошла к нему в роскошном бальном платье Марианна.

– Пробовал, в училище! А разве на Бара танцуют вальс?

– На Бара танцуют все!

– Я думал, у вас это не модно, – шепнул на ухо партнерше лейтенант, аккуратно ведя ее по кругу, кружа в такт мелодии.

– Музыка будет всегда! – сверкнула ровными зубами девушка.

– И любовь! – добавил Михаил.

– И любовь! – согласилась Марианна. Ее глаза блистали от переполнявшего ее счастья.

– Шеф, а вы это здорово придумали, насчет танцев, – произнес Глот, встав рядом с Мастером.

– Здорово? Так чего тогда стоишь? А ну танцевать!

– Так не с кем! Девушек раз-два и обчелся!

– Ах, девушек нет? Выбирай! – Старший инопланетянин громко три раза хлопнул в ладоши, и тут же из-за эстрады в зал впорхнули милые, румяные девушки, одетые в бальные платья века так восемнадцатого. – Давай, Глот! И я с тобой! – выкрикнул Мастер, приглашая легким поклоном симпатичную блондиночку, одетую в голубое.

Никогда в жизни Кремневу еще не было так хорошо. Выпитое шампанское не валило с ног, не пьянило, а, ударив в голову, наполнило его неуемной энергией. Все клеточки его организма наполнились безмятежной эйфорией. Он был готов кружиться и кружиться в вальсе с любимой девушкой бесконечно долго. А в том, что Михаил влюбился в Марианну, он ничуть не сомневался. Такого душевного подъема он не помнил. Какие замечательные, однако, проводы все же устроил ему Мастер!