Евгений Никитин - В тени экватора [litres]

– Отвернись, – нежно потребовала девушка, натянув на себя шелковое одеяло. – Мне нужно одеться!

– Ты меня стесняешься? – игриво притянул ее к себе Михаил. – Я же собираюсь предложить тебе руку и сердце!

– Да, стесняюсь! – бросила Марианна, соскочив с широкой кровати, и, прикрывшись зеленым халатиком, валявшимся рядом на стуле, исчезла в ванной.

– Разрешите к вам присоединиться? – расплылся в довольной улыбке Кремнев.

– Не разрешаю! – донесся из ванной комнаты немного сердитый голос, перекрывающий шум падающей воды.

Еще через полчаса Кремнев и Марианна, с мокрыми волосами, сидели в столовой и ужинали, поглощая ароматный плов из молодой баранины. Девушка, опустив глаза, сосредоточенно, без должного аппетита пережевывала пищу. В воздухе повисла неловкая пауза. Переводчик оторвался от тарелки и первым нарушил молчание:

– Марианна, с тобой все в порядке?

– Все хорошо! – кивнула девушка. – Не отвлекайся! Кушай! Тебе скоро уходить!

– Ты о чем-то жалеешь?

– Миша, все замечательно! Правда! – Инопланетянка ласково посмотрела на него и смахнула невесть как набежавшую слезу. – Я жалею о том, что нам придется расстаться. На время.

– Надолго? – Кремнев отложил ложку в сторону.

– Не знаю, – пожала она плечами. – Единственное, что я тебе твердо могу обещать, – Марианна с любовью посмотрела Михаилу в глаза, – что мы с тобой обязательно встретимся в будущем. Это наше с тобой свидание не последнее!

Аппетит окончательно пропал, лейтенант отодвинул от себя ужин и молча стал рассматривать Марианну. Гамма чувств, сменяя друг друга, пронеслась у него в груди. Его сердце разрывалось от невыносимого страдания, он вынужден расстаться с любимой, причем надолго. Если не сказать, что навсегда.

Через полчаса в сопровождении Марианны грустный Кремнев проследовал к выходу на поверхность. Там его ожидал с каменным лицом Апомба. Он молча кивнул инопланетянке и обратился к переводчику:

– Товарищ Миша, я жду наверху. Не задерживайся! У нас мало времени! – Старый пигмей не спеша стал подниматься по винтовой лестнице.

– До свидания! – Девушка прильнула к Михаилу, поцеловала его в губы и еле слышно добавила: – Любимый! – после оттолкнула опешившего лейтенанта и, резко развернувшись на сто восемьдесят градусов, шагнула в неприметную боковую дверь. Кремнев остался один.

– Белый брат! – донеслось откуда-то сверху. – Торопись!

Все дорогу до поселка они молчали, только перед самой деревней Апомба нарушил молчание:

– Не горюй, лейтенант! Все будет хорошо! Переключись! Утром надо заняться подготовкой к отправке. Поговори со своими женами, чтоб не закатывали истерик.

– И как? Ты же знаешь, как они ко мне привязаны!

– Соври что-нибудь, типа присоединишься к ним после! Ну, сам придумай, включи фантазию!

– Постараюсь, – вяло пробормотал переводчик.

Шедший впереди Кремнев безмятежно насвистывал одну балайскую песенку, выученную на днях. Запыхавшийся Апомба едва поспевал за ним. На окраине поселка приятели пожали друг другу руки и разошлись по домам.

Мелкий, противный дождь продолжал моросить по крышам, образуя небольшие водные потоки, стекающие прямо в прокопанные траншеи. Кремнев отметил, что, несмотря на премерзкую погоду, на улицах деревни относительно сухо. Жаль будет рушить эту идиллию!

Кремнева в доме давно ожидали. Не успел он протиснуть свое мощное тело в тесноватую хижину, как тут же угодил в жаркие объятия излишне встревоженных жен.

– Товарищ Миша, ты где так долго бродил? – бросилась к нему вся наэлектризованная Хама.

– Мы так за тебя переживали! – вторила ей пылающая огнем любви от избытка нереализованных чувств обрадованная Тала.

Обессиленные пигмейки и притомившийся лейтенант угомонились лишь под утро. Никто из них так и не услышал, как через час после восхода солнца в дом, осторожно ступая, пробрался обеспокоенный Апомба.

– Лейтенант, лейтенант! Проснись! – принялся тормошить обнаженного переводчика старый балаец. – Пора за дела приниматься. Эка тебе разморило!

– Сколько сейчас времени? – еле открыл намертво слипшиеся каменные веки Кремнев.

– Дело к обеду подкрадывается, – недовольно пробурчал седобородый на русском языке. – А ты все валяешься! Я тебя еще два часа назад к себе ждал! Али запамятовал, что у нас за мероприятие на сегодня запланировано?

– Да помню я все! Помню! – широко зевая, с хрустом потянулся Михаил. – Успеем. Вагон времени впереди!

– В полночь прибудет грузовой корабль, а никто в поселке пока даже не догадывается, что с ними скоро произойдет. Давай буди кумушек и сам объясняйся. Да покорректней постарайся, а то всю операцию сорвут истериками.

– Кто это с тобой на непонятном языке толковал? – выглянула из-под шкуры бородавочника заспанная Хама с мятым лицом. – Что-то спросонья не разобрала.

– Да Апомба заходил, – продолжая потягиваться, как бы между делом сообщил лейтенант.

– А что за язык такой? Первый раз слышу.

– Тебе показалось, – попытался успокоить жену переводчик. – Это он по-балайски шепотом со мной секретничал.

– Опять секреты? – взвилась Хама. – Я вот догоню его и покажу, как шушукаться с женатыми мужчинами!

– Апомба приходил? – вылезла из-под одеяла на шум Тала. – Где? Где этот паразит?

– Да успел улизнуть! – горестно сообщила товарке балайка. – Хочу вот догнать и побеседовать с этим деятелем!

– Так, а ну цыц! Раскудахтались тут! – сдвинул грозно к переносице брови побагровевший Кремнев. – Совсем, гляжу, без меня от рук отбились? Кто вам позволил за меня решать, с кем и когда мне общаться?

Дети от громкого крика проснулись и, заплакав, наполовину вылезли из кроваток, стоящих недалеко от печки. Пигмейки разом кинулись к ним и, вытащив, принялись качать на руках, пытаясь унять.

– Вот ваш папка пришел! – радостно сообщила детям Хама, всовывая в рот своему малышу набухшую от молока правую грудь. – Теперь он от нас никуда не уйдет! Правда, папа? – Пигмейка преданно взглянула на переводчика.

– Правда, – только и смог выдавить из себя Михаил и отвернулся. Ему стало так стыдно, что приходится обманывать глупых, но влюбленных в него по уши балаек. – Куда ж я от вас денусь?

– Иди посмотри на сыновей! – улыбнулась Тала. – Соскучился?

– Очень! – честно признался Кремнев и подошел к карапузам.

– Посмотри, милый, как Иван на тебя похож, – ласково прошептала Хама, вытирая кусочком чистой тряпочки отрыгнутое молоко с лица малыша.

– И Олег вылитый ты! – вторила ей Тала, показывая на свет сына переводчика. – Пускай наши детки вырастут такими же смелыми и сильными, как их папка. Недаром ты их нарек такими необычными именами.