Владимир Корн - Реквием по мечте [litres]

– Про девушек точно не соврал? – неожиданно поинтересовался человек в шляпе.

– Они тебе с утеса, – указал я, откуда именно, – на прощанье платочками помашут. Насчет всплакнуть – не обещаю. А вот другое – вполне возможно, одна из них была подругой Грека.

Дальше к самому берегу мы шли в полном молчании. И уже у самой кромки воды я все-таки не выдержал:

– Что в сумке?

– Вядель.

Слово было мне незнакомо. Ни здесь, ни на Земле. Но тут настолько любят давать всему свои собственные названия, что вяделем может оказаться все что угодно. В ответ на мой полный недоумения взгляд он пояснил:

– Лекарство. Практически от всего.

Наркотики? А что, вполне возможно.

– Жадрами пользоваться не пробовали? – спросил я, даже не пытаясь скрыть иронии.

На Земле жадры имели бы огромную ценность, в том числе потому, что могут избавлять от любой зависимости. Сами при этом ее не вызывая. Не так, как в случае с героином, который синтезировали, надеясь получить лекарство от морфия.

– Много он тебе поможет, если в тебе завелись геламоны? – И, глядя в мое ошеломленное лицо, кивнул: – Вот так-то!

Свое обещание я не выполнил, никто ему с вершины платочками махать не стал. Но отсалютовали, пусть и своеобразно. Уже с карабином в руках, укрывшись за камнем, я наблюдал, как отдаляется лодка. Размышляя, чем же для нас закончится их визит. Любая логика при практически полном отсутствии информации неприменима, но ряд действий стоило бы предпринять.

Тогда-то в небе и появилась тройка птеров. Согласно альбому Грека (воспоминание о нем заставило меня зарычать сквозь плотно стиснутые зубы), их существует семь разновидностей. По крайней мере, тех, о которых ему удалось добыть сведения как об особях, представляющих опасность для человека. Обычно они размером с ворону, но с более пестрым оперением и с длинной зубастой пастью, отчего и получили свое название. Эти оказались куда крупнее, но пасти у них были точно такие же. Не знаю, виноват ли местный аналог домоевой кислоты, интоксикация которой заставляет земных чаек становиться чрезвычайно агрессивными, причем порой настолько, что зафиксированы случаи нападений ими даже на человека, но в любом случае птеры иной раз представляют собой нешуточную опасность.

Люди в лодке меньше всего внимания обращали на небо. Что и понятно: встретить птеров здесь редкость. Двое были заняты греблей, остальные смотрели в сторону удаляющегося острова. И потому атака сверху стала бы для них полнейшей неожиданностью. Птеры, как и многие другие птицы, издают в полете шум, но из-за плеска воды и скрипа уключин они могли его и не услышать.

И тут вмешались мы. Наверняка чужаки справились бы и без нашей помощи – восемь вооруженных мужиков против трех пусть и зубастых, но птиц. Но они успели бы их изрядно потрепать, впиваясь зубами в ничем не защищенную плоть. Да и последствий в виде плохо заживающих ран им точно бы не избежать. Дистанция была самой подходящей, ружье заряжено картечью, а мои навыки стендовой стрельбы никуда не делись. И я, не раздумывая, вскинул ружье.

Янис с вершины утеса опередил на какой-то миг, но людям в лодке повезло, что мы не выбрали с ним одну и ту же цель. Оставшуюся тварь я заставил упасть в воду следующим выстрелом и тут же юркнул за камень – реакция на нашу стрельбу у людей в лодке могла быть любой. Обошлось. Хотя нет ничего обиднее, чем пострадать от тех, кому пытаешься помочь.

– Надо поскорее отсюда убираться, – сообщил Демьян то, что и без его слов было предельно ясно. – Черт его знает, когда ждать следующих гостей и в каком количестве.

– У тебя есть конкретные мысли? – поинтересовался Гудрон.

Мы сидели все за тем же столом и обсуждали создавшуюся ситуацию.

– Нет, – помотал головой наш оставшийся без корабля капитан.

– Вячеслав? – обратился я к Профу.

Тот пожал плечами.

– Выбор у нас небогат, если есть вообще. Либо оставаться здесь до окончания нашествия, либо уйти, благо есть на чем. И в том, и в другом случае минусов куда больше, чем плюсов.

Все так и есть, куда ни кинь, всюду клин.

– Трофим? – Возможно, человеку с огромным опытом, пусть и весьма специфическим, есть что сказать.

– Не знаю. Хотя приму любое решение, каким бы оно ни было.

Нам всем придется его принимать, любое. Иначе в нашем коллективе случится раздрай, что никогда не приводило ни к чему хорошему.

– Борис? – оставалось выслушать лишь Гудрона. – Кстати, как себя чувствуешь? Жара нет?

Мало что понимаю в медицине, но жар всегда связан с каким-нибудь воспалением, и его хотелось бы избежать.

– Куда лучше, чем мог бы предполагать, – ответил он. – И жара нет. Хотя на текущий момент ходок из меня хреновый.

Тебе и не придется ходить, повезем в лодке. Знать бы еще, куда именно. Я посмотрел на его руки, и он растопырил пальцы. Жадра в них нет, а значит, его относительно неплохое самочувствие обусловлено не им. Что отчасти уже успокаивает. Правда, нет никакой гарантии, что назавтра ему не станет хуже. Интересно, тот самый вядель, который, как утверждал гость, лекарство чуть ли не от всего сразу, при ранениях помочь может? Хотя уже за одно только избавление от геламон ему памятник впору поставить. Если тот тип не солгал. Геламоны – самое страшное из того, что мне довелось узнать в этом мире.

– Игорь, а зачем они сюда заявлялись? – поинтересовался Демьян. – С моего места ни слова не было слышно и лагерь не просматривался.

Пришлось коротко рассказать обо всем, что видел сам и о чем услышал от гостя.

– Вядель? Никогда о нем не слышал. Что, действительно избавляет от геламон?

– Понятия не имею, – честно признался я. – Он так сказал.

– Сомнительно. – Весь облик Славы Профа выдавал его скептицизм. – Геламоны приникают через шейный отдел позвоночника непосредственно в спинной мозг. Чтобы парализовать тело и использовать его как инкубатор для своего потомства. Ну избавит он от них, и что дальше? Паралич ведь никуда не денется! – И тут же: – А может, денется? – И снова: – Нет, вряд ли.

– Возможно, он неправильно выразился, – предположил Демьян. – Может, эту штуку принимают, чтобы геламон запахом отгонять. Как чесноком энцефалитных клещей.

– Вампиров, хотел сказать, – поправил его Гудрон.

– Нет, именно клещей. Общался я с одним бомжом, он черемшу продавал. А та годна в пищу только весной, когда самый опасный период. «Как же ты, спрашиваю, не боишься ее собирать?» Он и поведал свою методику. Согласно ей, чеснок и есть нужно, и вроде еще натираться, и, по-моему, водка требуется тоже. Плохо помню, но он всерьез утверждал, что способ работает на ура.

– Так, – хлопнул я по столу ладонью. – Все это чрезвычайно интересно, но давайте вернемся к делу.