Владимир Корн - Реквием по мечте [litres]

Две лодки, вытащенные на берег. Одна – чуть ли не баркас с двумя парами весел, способная вместить сразу всех нас даже в прежнем составе. И другая, куда меньше. Как выразился Демьян – разъездная.

Лагерь располагался у подножия утеса, на вершину которого вела едва заметная тропа. Там мы обнаружили целое укрепление. Несколько стрелковых ячеек с бруствером из камней, огневые сектора которых перекрывали подходы полностью. Еще один навес, еще одна маскировочная сеть и даже запас воды. Имелся и ее источник. Нет, не на вершине – тоже у подножия. Довольно скромный, где вода просачивалась сквозь камни редкими каплями. Но подставленный под капли трехлитровый котелок за полчаса оказался заполненным почти наполовину. После несложных подсчетов Славы выяснилось, что в сутки на брата и сестру выйдет что-то около ведра. Словом, мечта, а не стоянка, чтобы переждать нашествие. Если бы не заплаченная за нее цена.

– И что мы будем делать в Радужном? – Трофим, кроме девушек, единственный, кто не выпил ни капли.

– То же, что собирались и раньше: строить новую жизнь. Наведем порядок, заставим с собой считаться, возьмем весь бизнес на побережье в свои руки и так далее. Только не с целью стать в этом мире самыми богатыми. Если мы сумеем наладить в Радужном нормальную жизнь для всех, народ потянется толпами. И тогда нам будет не страшен уже никто.

Почему-то я считал, что Гудрон выскажет свое обычное: что же еще может предложить Теоретик, как не разбрасывать деньги направо и налево? Он промолчал. Вернее, сказал, но другое.

– Туда еще добраться нужно. А там первым делом обеспечить твою безопасность. Да, я еще вот что думаю. Сдается мне, эти недоноски не шмот всякий на островах собирали, что-то другое:

Гудрон, опершись головой на ладонь, возлежал на боку недалеко от стола. Рана Бориса оказалась не настолько опасной, чтобы всерьез за него беспокоиться, пуля пробила мягкие ткани чуть ниже плавающих ребер. А если и задела их, то не настолько, чтобы повредить.

Сам склонялся к его мнению. Место, где мы находились, располагается куда южнее островов, на которых и появляется, как выразился Гудрон, шмот. Отсюда до них добираться далековато. Тем более на веслах. К тому же нет никаких признаков того, что именно он был интересен прежним обитателям стоянки. Зато в очаге полно пепла от пережженных водорослей. Для чего они их жгли? Чтобы получить соду? Что-то куда более ценное? Но что именно?

Помимо многих вещей, которые могли бы нам пригодиться в нашем нынешнем положении, мы обнаружили и запас спиртного. Самогонку конечно же, что же еще. Далеко не самого приличного качества, но в достаточном количестве, чтобы хватило на всех. В частности, для меня лично. Я пил ее, не чувствуя ни вкуса, ни мерзкого запаха, ни крепости. Даже не пытаясь произнести тост или дождаться других, чтобы выпить вместе. Наливал пластмассовый стаканчик почти до краев, смотрел вдаль невидящим и, подозреваю, мутным взглядом и выпивал. И еще. И еще… И напился так, что едва не уснул за столом. Не самое подходящее время, но я точно знал – это мне необходимо. Необходимо так, как никогда раньше.

Ни Лере, ни Даше причины нападения конечно же не сказали. Зачем? Они будут чувствовать себя виноватыми в том, к чему совершенно непричастны. К тому, что несколько человек оставили свою совесть и порядочность на Земле. Или потеряли ее уже здесь, что не имеет никакого значения. В конце концов, в большей степени виноваты мы сами – не смогли обнаружить засаду. Или того самого Чинзано, который какое-то время находился от нас настолько близко, что смог рассмотреть женщин во всех подробностях, а затем благополучно исчез.

Следующий день встретил меня сильнейшей головной болью, воспоминанием, что накануне погибли Грек, Малыш, Паша Ставрополь и Гриша, и вестью о том, что к нам пожаловали гости. Ради этого и разбудили.

Вернее, новостью о том, что они скоро пожалуют, поскольку лодка с восемью пассажирами ткнется носом в берег минут через пятнадцать. Все действия на случай неожиданных визитеров были обговорены еще вчера, когда Трофим нас сюда привел и мы едва успели осмотреться.

Подташнивало, больше всего хотелось напиться воды и снова завалиться спать. Завалиться надолго, чтобы проснуться ближе к вечеру. Похлебать чего-нибудь жидкого, съесть на десерт парочку похожих на киви плодов и уйти в забытье снова, теперь уже до утра. Плоды довольно безвкусны, но обладают отличным снотворным действием. Перед употреблением их следует тщательно очистить от семян, иначе в довесок можно получить не менее сильное рвотное. Не самая лучшая ситуация, когда тебя неудержимо клонит в сон, при этом выворачивая наизнанку. Здесь растет несколько таких деревьев, ветки плодами буквально усыпаны, остается только сорвать покрупнее и очистить от кожуры и семян. Но придется на время отложить.

– Янис, Дарья, Валерия – наверх! Остальные по позициям!

Девушек на случай заварухи следовало убрать отсюда в любом случае. Для Яниса с его снайперской винтовкой лучшего места не придумать. Другим занятие найдется и здесь. Неплохо было бы оттранспортировать на вершину утеса еще и раненого Гудрона. Но времени уже не оставалось. Командирский голос с пересохшим горлом, в котором, по выражению покойного Гриши Сноудена, «как будто бы кошечки нагадили», дался мне плохо, но хватило и такого.

– Пойду на берег, поговорю с ними, – огласил я занятие и для себя самого.

Берег вокруг острова представлял собой россыпь камней. Где-то огромных валунов, местами куда меньших размеров, и только участок длиной в несколько метров, по сути, крохотный песчаный пляж, был удобен для высадки. С обеих сторон пляж ограничивали валуны, высота которых позволяла укрыться за ними, не слишком-то и пригибаясь. Туда-то я и направился, оставив карабин там, где он лежал, рядом со своим спальным местом. Не забыв по дороге от души приложиться к забытой кем-то на столе фляге с водой. А заодно усмехнуться: могу себе представить, какое амбре исходит из моих уст вместе с каждым выдохом.

Направился неторопливо, на виду у тех, кто находился в почти приблизившейся к берегу лодке. Шансов, что они начнут стрелять сразу же, как только признают во мне чужака, было мизерно мало. К тому же еще не факт, что эти люди знают в лицо всех, кто обитал здесь раньше.

Меня увидели сразу же, но особенного беспокойства не проявили. Сама лодка была практически точной копией одной из тех, что лежали на берегу. Четырехвесельная, длинная, узкая и тоже с просмоленными швами. На северном побережье, в Радужном, среди всех прочих посудин имеются и подобные. С той лишь разницей, что пропитка швов была самой обычной, черного цвета. У этих же цвет был иным – темно-красным. Хотя на ощупь – самая обычная смола.