Владимир Корн - Реквием по мечте [litres]

Размышляя, я напряженно прислушивался. Заодно решая, стоит ли будить остальных. Предстоял тяжелый путь, и каждая лишняя минута отдыха давала чуточку энергии, которая понадобится обязательно. Будь опасность явной, Янис давно бы уже всех разбудил. Но таковой не было, и потому он принял правильное решение, подняв меня. Я бросил взгляд на Гудрона – как он? Судя по шумному дыханию, хриплому и неритмичному, чуда не произошло, лучше ему не стало. Но он все еще жив, что давало нам шансы. Его дыхание было единственным, что мне удалось расслышать. Помимо шума близкого леса, где легкий ветерок шевелил верхушки деревьев. Странно было находиться на берегу моря и не слышать прибоя. Хотя вот оно, рядом, и на его ровной как зеркало поверхности отражается звездное небо. Пора бы уже и привыкнуть, но я, выросший на берегу моря на Земле, все не мог.

– Янис, поспи часок, мне теперь не уснуть.

Мы не полезем в темноту, неизвестно куда и неизвестно зачем, вы уж нас там простите.

– Теоретик, когда это ты успел? – поинтересовался Борис. Которого, глядя на его изможденное лицо, будить не стали, оттягивая до последней минуты. Он проснулся сам, хотя все старательно пытались не шуметь. И в ответ на недоуменные взгляды пояснил: – Жадр у меня новый.

В ответ я лишь пожал плечами. Чего там было успевать? Гудрон практически не выпускает его из рук. А тут, во сне, рука разжалась, и жадр из нее выпал. Через какое-то время, когда у Гудрона начался новый приступ, он, не открывая глаз, начал шарить вокруг себя, пытаясь его найти. Отличный момент, чтобы поменять жадр.

– Все готовы? – поинтересовался я, внимательно осматривая место стоянки – ничего не забыто? Не в нашем положении разбрасываться вещами. – Ну тогда…

И прервал себя на полуслове. «Помолясь и перекрестясь» была поговорка Грека, и стоило придумать что-нибудь свое. Заслужить еще надо, чтобы ею пользоваться. Так и не придумав ничего путного, сказал:

– Тогда в путь. Порядок следования прежний: мы с Трофимом по берегу впереди, остальные в лодке.

Мы с Трофимом шли молча, соотнося свой шаг со скоростью движения лодки, стараясь не слишком вырываться вперед. Иногда в местах, где растительность подходила к самому срезу воды, а лодка вынуждена была из-за водорослей вплотную приблизиться к берегу, на всякий случай держались строго на ее траверзе. И все-таки шли мы теперь куда быстрее, чем накануне, когда гребцы старались держать баланс между скоростью и расходом энергии. То, что Демьян называл крейсерской скоростью.

Уже рассвело, когда мы, одолев очередной мыс, обнаружили ряд торчащих из воды и уходящих в море шестов, выстроенных строго на одной линии. Больше всего это походило на ловушку для рыбы и уж точно не могло быть природного происхождения. А значит, в скором времени стоит ждать и самих людей или даже целый поселок. Так оно и оказалось, примерно через час показались строения. Довольно далеко от берега, на высокой круче. Около десятка лодок на берегу, и ни одного местного обитателя.

– Вначале сами сходим посмотрим, что там и как? – предложил Трофим.

Осторожность не помешает, пусть даже в селении необязательно должны быть бандиты. Грек рассказывал, что однажды, приняв за других, их встретили огнем. Там ждали нападения и, когда появились незнакомые люди, начали стрелять без всякого предупреждения.

– Времени нет. Поступим таким образом. Высадим всех, кроме Бориса, на берег, а сами на весла.

Когда в последний раз видел Гудрона, он выглядел еще хуже, хотя куда уж больше. И еще. На его правой руке появилась повязка, чтоб пальцы не роняли жадр всякий раз, когда он теряет сознание. Но абсолютно не имеет смысла рисковать сразу всем.

Мы гребли с Трофимом изо всех сил, и поселок рос на глазах. И едва только лодка с ним поравнялась, не удосужившись даже ее привязать, подхватили носилки с Гудроном и бросились наверх, к домам.

Поселок оказался неожиданно большим. На первый взгляд, не меньше полусотни домов, расположенных хаотично, без всякого плана, частью явно заброшенных. Что сразу бросилось в глаза – он не был огорожен по периметру частоколом. На севере так не принято. Жителей по-прежнему не было видно, но откуда-то из-за домов доносились возбужденные голоса. Создавалось впечатление, как будто там собрались все местные обитатели.

– Прямо как в Радужном, – заметил Трофим.

Он согнулся, чтобы вытереть пот на лбу рукавом, поскольку обе руки были заняты носилками. Согласен, гонка у нас получилась еще та, с финишем в конце крутого подъема.

Насчет Радужного он полностью прав. Когда мы с ним туда заявились, то угодили в похожую ситуацию, когда все его население собралось на площади. С той лишь разницей, что не было у нас на руках умирающего человека. Когда мы наконец увидели жителей, практически без исключения одних мужчин, первая мысль, которая у меня возникла: они прячутся от чего-то скрытого за домами. Такого, что им серьезно угрожает, поскольку оружие имелось в каждых руках.

Всем им точно было не до нас. Нет, любопытных взглядов мы все же удостоились, но не более того. Никаких тебе «кто вы? Откуда? Зачем пожаловали?» и так далее. Пришлось действовать самому.

– Дядя, – толкнул я плечом ближайшего мужика. Тоже с оружием, но настроенного определенно не воинственно. Судя по его облику, ему куда больше подошли бы коса, топор или лопата. – Доктор у вас тут есть?

– Доктор? – переспросил он, как будто не понял, о чем именно идет речь.

Его взгляд переместился на носилки. На Гудрона было страшно смотреть: у него провалились глаза, губы покрылись коркой, а сам он в очередной раз потерял сознание.

– Доктор есть, – и указал рукой: – Вон он, в очочках.

Тот находился в стороне от всех, и у его ног лежали два тела. И мне одного взгляда хватило, чтобы понять – этим-то он уже точно помочь не сможет. Особенно тому, от чьей головы оставались одни лохмотья. Что было понятно даже через окровавленную тряпку, которая покрывала ее сверху. Второй выглядел ненамного лучше. С развороченным животом, судя по всему, от выстрела в упор картечью. Лицо у него оставалось нетронутым, и на нем застыла мучительная гримаса боли.

Сам доктор выглядел так, как выглядел бы Чехов, доживи он до преклонных лет. Похожие черты лица, бородка клинышком. Разве что вместо пенсне у него были очки с привязанной к дужкам яркой ленточкой, уходящей на затылок. Ленточка походила на те, которые используют на спортивных медалях. В моей комнате на Земле висит примерно такая же. За единственные выигранные соревнования по стендовой стрельбе.

– Доктор! – еще издалека начал я. – Осмотрите этого человека!

Мы осторожно поставили носилки у его ног, а сами недвусмысленно встали рядом: ты обязательно его осмотришь! Хотя вряд ли он заметил наши угрожающие позы, потому что сразу же склонился над Гудроном, а затем с кряхтеньем опустился перед ними на колени. Резкими, но осторожными движениями освободив бок Гудрона от повязки, он некоторое время осматривал рану. И даже, проведя указательным пальцем по гною, зачем-то потер его о подушечку большого.