Владимир Корн - Реквием по мечте [litres]

– После, Остап, все после. Уходим назад, к лодке.

Сомнений быть не могло – это именно они. Короткие, до колен, чем-то похожие на сутаны коричневые балахоны. И непомерно широкие туловища. Ведь у каждого из них бронежилет из пластин гвайзела. Настолько прочных, что пробить их даже винтовочной пулей будет целой проблемой. Информация о перквизиторах настолько важна, что мы просто обязаны предупредить остальных. Утешает только одно – их всего четверо. Хотя как можно утверждать, что мы видели их всех?

Назад мы возвращались куда осторожнее, чем шли сюда. До берега оставалось не так много, когда по-прежнему шедший впереди Остап на миг застыл, после чего бросился под защиту ближайшего валуна.

Через мгновение я оказался с ним рядом. Быстрый обмен жестами, и мне едва удалось удержаться от того, чтобы не выругаться долго и грязно. Где-то совсем рядом, скрытые «зеленкой», проходили перквизиторы. И ими не могли оказаться те, которых мы видели раньше, иначе наши пути обязательно бы пересеклись.

У меня никого увидеть не получилось, но не доверять Остапу не было никаких оснований. На некоторое время мы затихли, стараясь даже не шевелиться. И когда я уже было подумал, что мой напарник ошибся, послышались звуки, которые принадлежали группе людей, которые явно старались издавать как можно меньше шума. Они подходили все ближе, пока наконец нас не стал разделять все тот же валун, за которым мы с Остапом нашли укрытие.

– Привал, – донесся чей-то негромкий голос.

Он был самым обычным. И тон у него таким же. О перквизиторах ходили всяческие слухи. Нелепые, страшные, но в их числе и те, к которым следовало бы прислушаться. Из нелепых – мол, они не совсем уже и люди. Благодаря каким-то симбионтам, которые проникают им в мозг и дают то, на что не способны люди обычные. Мало того, рассказывают еще, что перквизиторы намеренно их в себя заселяют. Мол, имеется у них даже целый обряд. Нечто вроде посвящения, когда симбионтов и вводят. Но каким именно образом, не знает никто. Правда, Слава Проф, едва только разговор об этом заходит, всякий раз начинает скептически фыркать.

Еще про перквизиторов упрямо утверждают, что они, мол, постоянно на каких-то мощнейших стимуляторах. И потому совсем не чувствуют боли от ранений. Жадр тоже убирает боль, но не мгновенно, ему нужно время. То самое, в течение которого тебя от нее скорчит, а сама она заставит забыть, что у тебя есть руки и в них оружие. При единственной встрече с ними я стрелял всем троим исключительно в голову, а в этом случае не поможет уже ничто.

Но без всяких сомнений, они умелые воины. Как выражается Боря Гудрон – штучный товар.

Для сравнения, мы представляем собой довольно грозную силу. И все же против перквизиторов походим на группу людей, которые долго и увлеченно занимались страйкболом, затем нам сунули в руки боевое оружие и отправили воевать с элитным спецназом. Даже в прежнем составе, когда были живы Грек, Гриша Сноуден и остальные.

Так вот, голос человека, который скомандовал привал, был самым обычным – низким, хрипловатым. Ничто не говорило, что за камнем расположились перквизиторы. Я покосился на Остапа: ты не ошибся? Напарник истолковал мой взгляд правильно: ты даже не сомневайся! Плохо. Ведь стоит только кому-нибудь из них сделать несколько шагов, например, чтобы удовлетворить маленькую физиологическую потребность, как он сразу же нас увидит. Что случится потом, представить несложно. Здесь их несколько, и где-то неподалеку находятся другие, которые примчатся при первом же выстреле.

Тогда, привлекая его внимание, я посмотрел на Остапа снова. Убедившись, что своего добился, принялся жестикулировать. Осторожно и медленно, чтобы избежать малейшего шума. Для начала указал пальцем на карабин, затем на грудь, после чего погрозил им: даже не вздумай стрелять туда! Только в голову, именно в нее.

Борис однажды рассказывал, что последствия от заброневой травмы, когда пуля не пробивает бронежилет, а только отдает ему всю свою энергию, могут быть куда страшнее, чем если на теле его не было бы вообще и та пробила бы человека насквозь. Но не в случае с перквизиторами. Нас разделяли метра полтора-два, пусть даже три. Нас не интересует последствия, нам важно, чтобы любой из них не смог сделать ответного выстрела. Остап в ответ даже кивать не стал, только прикрыл на какие-то доли секунды глаза.

Меж тем с другой стороны камня, откуда некоторое время не доносилось ни звука, перестали молчать. Не сказать, чтобы у них завязался оживленный разговор, но несколькими фразами они все же обменялись.

– Еще раз хочу напомнить: объект Капеллану нужен только живым.

– Да все понятно, Алсуд, задолбал ты уже своими напоминаниями!

– Пихля, теперь только для тебя повторяю: живым, и никак иначе! – не остался в долгу тот, кто, несомненно, был у них главным.

– А если они выше по берегу пойдут, пешком? Если Фашик прав и у них что-то случилось с лодкой? Вообще-то они еще вчера должны были в Нужду заявиться.

Подобный Пихле человек найдется практически в каждой компании. Он вечно спорит, обо всем имеет свое мнение и так далее. Но еще это говорило о том, что у перквизиторов дисциплина совсем не такая железная, как утверждают многие.

– Если! Пихля, если у тебя член переместится на лоб, когда будет нужно, тебе даже ширинку не придется расстегивать. Все, подскочили – и вперед! Двигаемся по самому берегу и надеемся, что удача улыбнется именно нам: больно уж награда за объект хороша! Порядок следования прежний.

За камнем послышалось шуршание одежды, затем шелест травы, негромкий треск под чьей-то ногой сухой веточки, и шаги начали отдаляться. Мы выжидали еще некоторое время. Затем Остап сказал, шепотом, на всякий случай:

– Игорь, сдается мне, они сюда именно по твою душу пожаловали. Из-за этого. – Он держал большой и указательный палец так, как будто между ними был жадр.

Пришлось пожать плечами. Полной уверенности нет, но исключать этого нельзя. Мы действительно должны были прибыть в Нужду еще вчера, если бы не суточная заминка. Нет, лодка была ни при чем. Все случилось в устье реки, где остановились на дневку. Сама река не примечательна ничем, здесь таких сколько угодно. Мелкая, каменистая, с быстрым течением. Там-то Остап и предложил попытать счастья. Если конечно же мы не стремимся попасть в Нужду как можно быстрее. Гудрон отреагировал тут же:

– Кто как, но уж я-то совсем не тороплюсь. – Еще бы, если там, скорее всего, придется с Борисом расстаться. – А в чем именно его попытать? Особенно перед тем, как попасть в Нужду?

Вообще-то, со слов Остапа, название поселку дало не то значение слова, когда нужда означает крайнюю бедность. И уж тем более не та, после которой один из перквизиторов мог уединиться за камень, где и наткнуться на нас с Остапом. Возникла когда-то потребность в поселке, его и основали – необходимость заставила. Нуждой и назвали.