Александр Андронин - Корпоративное бессознательное [litres]

Его выворачивало мучительно и очень долго. Когда он пришёл в себя, стоя на дрожащих коленях, ослепший от слёз, он мог думать только об одном: «Я не виноват. Нельзя было оставлять здесь так мало людей и давать им так мало оружия. Я не мог им помочь и не мог удержать их со своей площадки на башне. Всё из-за проклятого дыма. Я не виноват».

Кеорт на нетвёрдых ногах побрёл к люку. Очень хотелось отплеваться после рвоты, но страшно было даже подумать плюнуть на этот пол. Тело мелиоратора мешало вылезти в люк. Кеорт хотел отодвинуть его ногой, не решился; взял за плечи, потянул, и его едва не стошнило ещё раз: тело начало разваливаться пополам в районе пояса. Кеорт продолжал тащить мертвеца, стараясь не обращать внимания на выпадающие внутренности и на одуряющую вонь распотрошённой туши. Освободив люк, Кеорт выбрался на воздух.

Высунувшись из-за обитого жестью конька, он осмотрелся вокруг. Улицы были пусты, только ветер гнал по ним пыль. Можно было подумать, что посёлок готовится ко сну, если бы не шум: одиночные выстрелы, редкие очереди, неразборчивый шум инструментов, превращённых в оружие. На их фоне выделялись шипящие плевки из импульсного ружья.

Звуки неслись волной из самого центра, утягивали за собой, словно отлив. Дыхание стало ненормально частым, а когда Кеорт посмотрел на свои руки, то увидел, что они дрожат.

«Паническая атака? Почему я так реагирую? Я умею стрелять. Руки помнят оружие. Почему я чувствую себя так, будто совершаю что-то противоестественное? Что делаю то, что мне не свойственно?»

Все мысли оборвала новая вспышка выстрелов и криков – совсем близко. Кеорт оглянулся на люк: на серой крыше были отчётливо видны кровавые отпечатки его подошв. Он проглотил застрявший в горле ком, спрыгнул прямо с крыши и побежал на звуки перестрелки.

«Чушь. Я делаю то, что мне приказали. Значит, всё правильно».

Перестрелка быстро затихла. Кеорт остановился, осторожно выглянул из-за угла: длинное двухэтажное общежитие выглядело безлюдным, двери чёрного хода были распахнуты настежь. Вокруг входа всё усыпала отбитая штукатурка, деревянный косяк слева разнесло в щепки. Кеорт пошёл туда, держа карабин наготове.

В подъезде было темно, и за ту секунду, пока привыкали глаза, он едва не споткнулся о лежащий поперёк входа труп. Под ногами что-то хрустело: пластиковые пыж-контейнеры от охотничьего ружья вперемешку со стреляными патронами для монтажного пистолета.

Тут было почти как на чердаке, только меньше крови и кусков тел – наверное, потому что у участников бойни было в основном что-то стреляющее. Стены усеивали выбоины, похожие на кратеры после метеоритного дождя; в некоторых были видны шляпки монтажных дюбелей. Отбитая штукатурка усыпала трупы, замершие в невообразимых позах.

Одно из тел отлепилось от стены. Человек повернул к Кеорту испуганное бородатое лицо, измазанное кровью. Бессмысленные глаза смотрели на Кеорта; в них, кажется, можно было как на экране увидеть всё, что творилось здесь минуту назад.

Бессмысленные глаза стали бешеными; человек схватил с пола какой-то предмет, похожий на нож, и пошёл на Кеорта, заторможенными движениями напоминая ожившего мертвеца. Кеорт отступил, поднял карабин к бедру и выстрелил.

Ничего не произошло. Боёк бессмысленно щёлкнул в пустом патроннике. Кеорт бросил карабин и выставил руки перед собой. Человек с ножом странно замедлился, будто оказавшись в некой существующей только для него очень плотной среде, и сделал страшно предсказуемый взмах рукой.

Кровь брызнула густым веером, ярко-алые капли сверкнули в свете из дверного проёма. Дёргающееся тело свалилось на пол, присоединившись к остальным.

Кеорт посмотрел на отнятое оружие в своей руке: не нож, снятое с какого-то инструмента лезвие с рукояткой из тряпки и проволоки. Кровь текла по рукам, быстро пропитывая рукава. Кеорт бросил самодельный нож. Руки были отвратительно влажными и тёплыми, но вытереть их можно было только о свою одежду или об трупы.

Он постоял, пытаясь вспомнить, как только что уклонился от атаки, перехватил руку, отобрал оружие и нанёс удар; и не был ли похож нападавший на кого-нибудь, кого он уже видел в посёлке. Помотав головой, поднял карабин и пошёл наверх.

На площадке выше был кто-то живой – из тёмного дверного проёма доносились невнятная возня и чьё-то дыхание. Из-под ботинок Кеорта выкатывались стреляные гильзы.

На лестничной площадке лежало два тела. Одно слабо шевелилось.

Кеорт подошёл и присел рядом. Раненый услышал его, приоткрыл красные слезящиеся глаза. Кеорт посмотрел на его развороченный живот и отвёл взгляд. Раненый мучительно разинул рот, собрался с силами, пытаясь что-то сказать.

– Я слушаю. – Кеорт наклонился к нему.

– Скажите ему, – едва слышно произнёс красноглазый. – Это важно. Инструкция восемьсот сорок девять… Пункт три-семь-двенадцать… Правильно понимать его нужно как…

Раненый замолк на полуслове, слезящиеся глаза уставились в точку, руки на животе расслабились.

– Не понимаю, – Кеорт покачал головой. – И не понимаю, почему это важно.

Он пожал плечами и пошёл на второй этаж.

На лестничной площадке на него едва не налетел выскочивший из двери человек; Кеорт успел схватить и отвести направленный ему в грудь ствол винтовки, поглядел в перекошенное от ужаса лицо – это оказался тот парень, который каждое утро проводил зарядку на площади. Только сейчас в нём не было ни капли обычной сонливости.

– Я свой. – Кеорт отпустил его оружие. – Свой. Не стреляй.

Парень прислонился к стене, с облегчением выдохнул, вытер мокрое от пота лицо.

– Сколько вас? – спросил Кеорт.

– Нас шестеро, – ответил защитник общежития. – Двое здесь, – он кивнул на дверь в коридор, – трое охраняют чёрный вход. Там что-то творится. Надо проверить…

– Можешь не спешить, – сказал Кеорт. – У черного входа больше никого нет. И вас теперь четверо. Считая меня.

Парень побелел, несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул. Посмотрел Кеорту в лицо.

– Значит, я буду внизу один.

Он поднял свою винтовку к груди, держа её обеими руками, словно пытаясь ей от чего-то защититься, отвернулся и зашагал вниз – медленно, словно на эшафот. Кеорт проводил его взглядом и пошёл в коридор.

Коридор тянулся вдоль всего общежития, широкие окна выходили в сторону окраины, во двор. Окна с другой стороны здания смотрели на центральную площадь Плутоса. Оттуда всё ещё доносились выстрелы. Дойдя до середины коридора, Кеорт обнаружил ещё двоих защитников посёлка.

– Ты один? – спросил бритый наголо мужчина.

Второй, с жидкой бородкой на измождённом лице, бросил на Кеорта мимолётный взгляд и снова уставился в окно, на двор внизу.