Адам Пшехшта - Адепт

– Я могу повторить? – с оживлением спросил Матушкин.

– Конечно, но лучше не сегодня. Я не много знаю про этот тип средств, но мне кажется, что у них есть определенные… как это сказать… свойства. Они базируются на разнице между фактическим состоянием и идеальным. Если организм привыкнет, то эффект будет слабей.

– Завтра?

– Не раньше, – позволил Рудницкий.

– Ну что? Идем спать? – предложил Самарин. – Завтра у нас тяжелый день.

– Ладно, – согласился алхимик.

Устраиваясь поудобней, Рудницкий старался не думать о встрече с царем. В этот момент идея заключения сделки с Владыкой всея Руси не казалась ему такой привлекательной. Только у него не было выбора: Самарин не позволил бы ему сейчас вернуться в Варшаву…

Рудницкий шел рядом с Самариным, одетым в парадный, сияющий золотом мундир. Их сопровождал, опережая на несколько шагов, пожилой мужчина в серой, не бросающейся в глаза униформе.

– Это доверенный царя, граф фон Шварц, – проинформировал шепотом Самарин. – Похоже, император примет нас неофициально, в личных покоях. Иначе нас сопровождал бы обер-камергер.

– И что это за перец?

– Кто-то типа камергера. И еще одно: в последний раз прошу тебя, думай, что говоришь. В частном порядке царь очень приятный и скромный человек, без следа аристократического налета. Однако он считает себя самодержцем всея Руси Божьей милостью. Он, безусловно, будет относиться к тебе по-хорошему, но, если почувствует, что ты сомневаешься в его власти, можешь забыть про свое дело. В лучшем случае тебя посадят в тюрьму, а меня ждет опала.

Рудницкий сглотнул, опала, или царская немилость, могла принимать разные формы – от запрета появляться при дворе и домашнего ареста до лишения всех привилегий и рангов вплоть до ссылки.

– Почему «в лучшем случае»? – прошептал он.

– При дворе давно существует тайная организация, целью которой является защита императора и России. Одну из них создал Победоносцев, покойный наставник Его Величества, еще во времена предыдущего царя. Ее назвали «Святая команда». Это фанатики и не только они. Если они узнают, что ты оскорбил Его Величество, то убьют без пощады. Лучше будет, если ты будешь воспринимать дворец как своего рода анклав.

Фон Шварц открыл двери, возле которых стояли вооруженные до зубов охранники, после чего встал рядом с сидящим за столом мужчиной. Император всея Руси не впечатлял ни осанкой, ни внешностью, однако он доминировал в скромно обставленном кабинете одним лишь фактом своего присутствия. Окружающая его аура власти очерчивала почти осязаемый барьер, что отделял его от окружения, создавая впечатление неприступности и холода.

Фон Шварц коротко их представил, после чего вышел, оставляя их с правителем.

– Господин Рудницкий, вы – поляк, насколько я помню?

– Так точно, Ваше Величество, – подтвердил алхимик.

– Прошу прощения, но ваше досье доставлено только сегодня утром, и я не успел его тщательно изучить.

– Я с удовольствием отвечу на все вопросы Вашего Величества, – сказал Рудницкий.

– Сейчас у меня только один вопрос: вы действительно привезли с собой первичную материю?

– Так точно, Ваше Величество, пятьдесят лотов. Контейнер с препаратом находится у меня в комнате.

– Вы оставили его без надзора?

– Его охраняют солдаты Конвоя.

– Это хорошо, – с одобрением сказал царь. – А сейчас к делу: как я понимаю, вы хотите помилования для своих друзей из ПСП в обмен на первичную материю?

Алхимик силой воли удержался от того, чтобы не вытереть испарину со лба, царь не повышал голос, но его тон говорил больше, чем слова. Термин «ПСП» он выплюнул, как сгусток вонючей мокроты.

– Причина, по которой я прошу о помиловании этих людей, носит личный, а не политический характер, – пояснил Рудницкий, чувствуя, как пот стекает по его спине. – В детстве я был знаком с одним из них. И его мать…

– А вас не возмущает тот факт, что эти бунтовщики убили генерала Скалона? – резко спросил царь.

Неожиданно Рудницкий разозлился.

– Генерал Скалон не пользовался особым уважением в Польском королевстве, – холодно ответил он. – Я не сторонник террора, но мне сложно жалеть человека, который как первый чиновник в Империи использовал параграф двенадцатый о чрезвычайных положениях и приговаривал к смертной казни без суда. Ваше Величество! Я родился поляком, не русским, и, несмотря на это, являюсь подданным Вашего Величества, но также предан своим соотечественникам. И мне трудно игнорировать слезы женщины, умоляющей о жизни сына, женщины, которая когда-то заменила мне мать.

– Как лояльный подданный вы должны передать субстанцию без каких-либо условий!

– Это не поляки предали Ваше Величество, а коренные русские, – возмутился Рудницкий. – Эти все магистры гильдий, алхимики и царские маги. Я допускаю, что мои соотечественники, самое большее, позволили использовать их в битве, настоящих целей которой не знали. А я прошу о скромной милости и предлагаю Вашему Величеству то, что должны были предложить магистры петербургских гильдий.

Выражение лица царя четко говорило о том, что слова алхимика ему не понравились. Однако до того, как он успел ответить, в кабинет забежал фон Шварц.

– Он поранился! – дрожащим голосом доложил он. – Врач делает все, что может, но… – Он замолчал, вспоминая про Самарина и Рудницкого.

– Где Григорий Ефимович? – быстро спросил царь.

– Уехал в Киев, – ответил фон Шварц, заламывая руки.

– Господа, закончим позже, – сказал царь. – Я должен… – внезапно он остановился. – Господин Рудницкий, вы же врач и фармацевт, правда? Вы сможете остановить кровь?

– Конечно, Ваше Величество.

– И даже если у пациента гемофилия?

– И даже в этом случае, – уверенно ответил Рудницкий. – Мне только нужно взять сумку с медикаментами.

– Генерал? – Царь повернулся к Самарину.

– Господин Рудницкий хороший эксперт в спагирической медицине, и я и мои люди обязаны ему жизнью. Также он помог моей тетушке, – ответил Самарин.

– В таком случае прошу за мной! – решился царь. – Обоих!

Рудницкий решил, что мальчику около десяти, однако худощавое телосложение и испуганный взгляд делали его младше. Правое предплечье ребенка было в крови, а на полу лежали окровавленные бинты. Невысокий седой мужчина суетился возле маленького пациента, и паника на его лице говорила о том, что он не контролирует ситуацию.

– Нет! – решительно сказал Рудницкий, видя, что врач потянулся за нитратом серебра. – Нет необходимости в прижигании.

– Кто вы такой? Да как вы смеете…

– Сашка, забери отсюда этого мясника! – приказал Рудницкий.

Самарин молча оттолкнул врача в сторону.