Джо Аберкромби - Проблема с миром

Сестра шлепнула его по руке:

– Ну же! Здесь никогда не происходит ничего интересного !

Ему действительно хотелось рассказать ей, в какую передрягу он угодил. Пожаловаться на подданных, которых объединяло лишь их презрение к своему королю. Поделиться открытием, что против него зреет заговор.

Дать понять, насколько ему одиноко.

Но это было бы эгоистично. Что бы она стала со всем этим делать? Так что Орсо заставил себя улыбнуться:

– Все это ужасная скучища. Ничего такого, о чем тебе стоило бы беспокоиться.

– Куда вы тащите эти коробки! Сюда, сюда! – Из коридора донесся знакомый голос матери, распекающей слуг. – И, во имя Судеб, поосторожнее!

Карлотта надула щеки:

– Ты и так уже привез мне кучу поводов для беспокойства.

– Может, ты могла бы забеременеть или что-нибудь в этом роде? – пробормотал Орсо уголком рта. – Это бы замечательно ее развлекло.

– Моя матка существует не для того, чтобы отвлекать от тебя внимание нашей матери. Вообще-то я надеялась, что мне никогда не придется произносить эту фразу. – Она ухмыльнулась и толкнула Орсо локтем под ребра: – Не то чтобы я не пыталась, можешь мне поверить. Сотти уже исхудал от наших ночных трудов. Для такого крупного мужчины он на удивление подвижен.

Так Карлотта называла своего мужа, канцлера Соториуса, – примерно пятнадцатого правителя Сипани, носившего это имя. Он был лишь на несколько лет моложе матери Орсо, а весил, должно быть, вдвое больше. Несмотря на порядочное занудство, он надышаться не мог на Карлотту и к тому же имел один из лучших винных погребов в мире, так что Орсо не имел ничего против него. Впрочем, картина «ночных трудов», которыми занимался этот человек с его сестрой, была не из тех, которые Орсо хотел иметь перед глазами, каким бы подвижным он ни был.

– Я… мог бы и обойтись без таких подробностей.

– Ты сам заговорил о моей беременности. Поверь, Орсо, ханжество тебе совсем не к лицу… Мама!

На пороге показалась вдовствующая королева, и Карлотта поспешила к ней, чтобы заключить в любящие объятия. Ее метод, давно вызывавший у Орсо восхищение, состоял в том, чтобы вести себя с матерью так, словно та была нежной и внимательной родительницей, не обращая внимания на ее действительное поведение.

– Я так рада, что ты приехала!

– Твоего мужа нет дома?

– Увы, нет. – Карлотта поникла, словно трагическая героиня, одним движением сбрасывая с себя неудовольствие матери, словно утка, отряхивающая дождевые капли. – У Сотти опять неприятности с ассамблеей. У Сотти вечно какие-то проблемы! Хорошо, если за неделю нам удается хоть пару раз поужинать вместе. Не ассамблея, так купцы, а если купцы всем довольны, то нужно что-то решать с преступниками, а если у преступников выходной, то нужно разбираться с сутенерами…

– Прекрасно понимаю его проблемы, – пробормотал Орсо.

Его мать приподняла бровь:

– Относительно сутенеров?

– Да нет же! – Он немного подумал. – Нет, и это тоже, но я имел в виду скорее бремя власти в целом.

– Да что ты говоришь? – отозвалась его мать с уничтожающим сарказмом. – Ну что ж, я полагаю, мы можем пообедать и втроем. Совсем как в прежние времена, когда мы собирались всей семьей, только Катиль не хватает.

Наступило неловкое молчание.

– Ну и отца, – подсказала Карлотта.

Снова неловкое молчание.

– Да, и его, – отозвалась мать.

Говоря по чести, единственными моментами на памяти Орсо, когда их семья собиралась вместе за обеденным столом, были свадьбы двух его сестер, и даже тогда его родители приближались друг к другу на расстояние вытянутой руки лишь в тех случаях, когда этого строго требовал этикет.

– К несчастью, я тоже не смогу присутствовать, – объявил Орсо. – Этим вечером я уже занят. Но мы сможем пообедать вместе завтра! Будем надеяться, что и Сотти тоже примет участие. А после этого, как ни печально, мне придется возвратиться в Адую. Сами понимаете, проблемы с лордами в Открытом совете. У меня вечно так: если не Открытый совет, то Закрытый, а если Закрытый всем доволен…

– Неужели мы не можем остаться подольше? – резко спросила его мать. – Я собиралась провести некоторое время со своей дочерью!

Наступившее молчание понемногу превращалось из неловкого в неприятное. Орсо взглянул на сестру, тщетно надеясь, что она возьмет трудную задачу на себя. Карлотта ответила беспомощным пожатием плеч, перебрасывая ответственность обратно в его сторону.

– Что вы двое там затеяли? – подозрительно спросила мать.

Орсо собрался с духом, расправил плечи и встретил ее вскинутый подбородок своим таким же.

– Мама… Я хочу, чтобы ты на какое-то время осталась в Сипани.

– Это абсолютно неприемлемо! – Ее тон был настолько ледяным, удивительно, что дыхание не вырывалось из ее рта клубами пара. – Мое место в Адуе.

– Ты всегда говорила, что презираешь Адую.

– Сипани я презираю не меньше.

– Да ну, брось, ты любишь Сипани!

– Ты что, привез меня сюда, только чтобы от меня отделаться?

– Нет! – Хотя это было правдой. – Мама, послушай…

– Я всегда тебя слушаю!

– Ты никогда меня не слушаешь! – Орсо постарался снова совладать со своим голосом. – Но на этот раз выслушай, пожалуйста. Во время демонстрации машины Карнсбика ты едва не погибла.

– Чепуха! Не преувеличивай…

– Верховный судья Брюкель сидел рядом с тобой, и ему раскроило голову прилетевшим металлическим обломком. Его труп упал тебе на колени!

– Что, правда? – спросила Карлотта с округлившимися глазами.

– Понадобится больше, чем какой-то кусок металла, чтобы разделить меня с моим сыном!

– С тех пор положение не улучшилось, – продолжал Орсо. – А точнее, оно еще больше ухудшилось. Наши враги повсюду.

– В таком случае я тебе нужна. Тебе нужен мой совет, моя…

– Главное, что мне нужно, – это знать, что ты в безопасности. И Карлотта тоже заслуживает того, чтобы провести с тобой какое-то время. – Его сестра за плечом матери театрально возвела глаза к потолку. Орсо проигнорировал ее. – Я монополизировал твое внимание с тех самых пор, как родился.

Он вдруг заметил в ее волосах седые прядки. Морщинки вокруг глаз и возле углов рта. Когда она начала стареть? Это вызвало у него глубокое беспокойство. Он всегда считал ее неподвластной разрушению.

– Ты уверен? – спросила она.

– Я принял решение, мама. Надеюсь, ты с ним согласишься.

Он ожидал от нее яростного выговора. Какой-нибудь гневной стирийской тирады. Или, еще хуже, убийственного взгляда, после которого она выплывет из комнаты, за чем последуют дни ледяного молчания. Однако вдовствующая королева Союза лишь хладнокровно поглядела на него, склонив голову набок.

– А ты вырос, Орсо. Горькая радость для матери – это осознавать.