Алексей Пехов - Белый огонь

— Ты злишься на меня, на них или все же на себя?

Сойка собрала побольше слюны, медленно и с презрением пустила серебристую нитку, упавшую рядом с ее левым ботинком, она не спускала с Тэо глаз, ощущая, как же иногда сложно оставаться спокойной (ну или относительно спокойной) рядом с асторэ, которого частенько хотелось прикончить, даже если он мило улыбался или рассказывал очередную сказочную историю из прошлого.

— А что, рыба полосатая? Я не могу злиться одновременно на всех? Обязательно следует выбрать самого подходящего?

— Проще вообще не тратить время на злость, — примирительно ответил циркач. — Давай лучше подумаем, что делать? Нам придется решить, как выпутаться из этой ситуации.

— Ну что же. — Сойка раскинула руки, словно предлагала присоединиться к беседе морю, вырастающим из него деревьям, тусклому солнечному свету, льющемуся из свинцовых облаков. — Идиот-капитан посадил это корыто на мель, да так, что теперь оно лежит на боку, в трюме полно воды, а мы застряли недалеко от мест, которые люди обходят еще с тех времен, когда не было Скованного. «Недалеко» я использую лишь потому, что не вижу берега и даже не представляю, сколько до него. Что еще?

Лавиани задумчиво постучала себя пальцем по губам, словно размышляя, не забыла ли она что-то важное. Оглядела палубу, своих спутников, стукнула себя по лбу и воскликнула:

— Ах да! Сущая мелочь! Шерон упала за борт и камнем пошла на дно, словно родилась не на Летосе, а в Карифе. И «провалилась» так глубоко, что мы с тобой начали нырять, пытаясь ее найти. И сколько это продолжалось?

— Больше часа, — мрачно произнес акробат.

— Да, девочка! Час мы ныряли, словно безумные, надеясь вытащить хотя бы твое тело. И пока мы были заняты спасением, что же могло случиться? А то, что эти семеро спустили ялик и уплыли! Вместе с ними сбежала и Бланка! Со всеми нашими деньгами! Я бы еще могла сказать: ну и шаутт с ней, но статуэтку она тоже прихватила. Эта штука, доставшаяся нам чуть ли не от самого Вэйрэна, как я понимаю, обладает всякими… возможностями, и наш Фламинго будет опечален.

— Бланка вряд ли сбежала.

— Конечно, — покладисто кивнула Лавиани, гаденько улыбаясь. — Только не Бланка. Она не могла. После того, что мы для нее сделали. Люди не поступают подобным образом и всегда отвечают добром на добро, а еще верностью, признательностью и чем там из этого скудоумного списка пожизненных наивных идиотов?

— Я хорошо успела ее узнать, — возразила Шерон. — Она не тот человек, чтобы бросить нас без причины.

— Без причины, говоришь… Да поди пойми, что придет в голову такой благородной. Но, вполне возможно, ты права. Вполне возможно, что она споткнулась и закатилась под какой-то ящик в трюме. Думаешь, стоит пойти поискать?

— Перестань, — устало попросила Шерон. Ее мутило, и голод, пускай и отступивший, никуда не делся, спал где-то в глубине желудка, точно чуткий пес, ожидавший, когда его позовет хозяин. Она все еще была там, на равнине, ощущая, как саднит горло от крови и дыма. Вспоминая разговор Шестерых и мало что понимая в нем. Видя столько смертей. — Нам надо ее найти.

— Вот тут спорить не буду. — Лавиани произнесла это с мстительным предвкушением. — Очень надо. Я буду рада вернуть заблудшую овечку в нашу пеструю семью. А если обратиться к причине ее стремления покинуть нас, быть может, ей стало отвратительно делить один корабль с Тэо?..

— Я ее ничем не обижал, — не понял акробат.

— Ты ему за все это время не сказала? — хмыкнула сойка. — Не представилось случая?.. Бланка считает, что ты убил ее брата. Иан Эрбет его звали.

Тэо нахмурился, вспоминая ночь, когда все началось. Статуэтку Арилы, залитую кровью Хенрина, темные тени, уничтожающие головорезов, прыжок на соседнюю крышу, искаженное лицо человека, что приказал убить фокусника.

«Помоги мне, артист! Помоги, и я обо всем забуду!»

Короткий вскрик. Удар о землю.

— Значит, Бланка его сестра… — Он опустил веки на мгновение, думая, что любой плохой поступок, совершенный человеком, рано или поздно приводит к последствиям. К расплате. К тому, чтобы взглянуть в глаза пострадавшему от твоих действий. Пускай у него и нет больше глаз. Что же, Тэо придется заплатить так или иначе.

— Ты что, и вправду кого-то угробил? — недоверчиво хмыкнула Лавиани. — Тот веселый наивный парень, что встретился мне на пыльной дороге, не очень-то походил на… кхм. Вид у тебя как у побитой собаки. Ладно, потом будешь думать, как объясняться. Если я вообще тебе от нее хоть что-то оставлю… Вариантов у нас сейчас немного. Можем наладить жизнь здесь, на корабле: удить рыбу, переругиваться друг с другом и превратить его в свой дом. А потом, конечно, сдохнуть. Думаю, очень долго ждать не придется. Либо попытаемся добраться до берега.

— Как мы доберемся до берега? — Указывающая посмотрела на маслянистую гладь. — И главное, где он?

— Там. — Сойка махнула на запад. — Где-то за деревьями и туманом. Я отправлюсь вплавь, посмотрю, что да как.

— Сейчас зима, — напомнила Шерон. Она хмурилась, глядя на низкое, серое, как после дождя в середине осени, небо. — И здесь холодно. Особенно если сравнивать с Карифом. А если берег в лиге от нас? А если ты не найдешь обратную дорогу?

— Я хорошо плаваю и не боюсь холода. Ну подберите какой-нибудь котелок и стучите в него, чтобы я вас услышала. А когда вернусь, станет понятно, что делать дальше. Хотя бы в какую сторону плыть. Разломаем доски, возьмем пустые бочки, соорудим плот и доберемся.

— Мы потеряем на это много времени. Они уйдут очень далеко.

— Что ты предлагаешь?

Шерон ощутила слабость. Желание. Снова голод. И тихий, довольный смешок.

Оставалось непонятным, смеялось ее «я» или то, что желало стать с ней единым целым.

— Верни мне его. — Казалось, губы помимо воли произнесли слова.

Словно кто-то заставил. Подтолкнул. Но Шерон знала, что это ее решение и она осознает и последствия, и свою ответственность за все, что может случиться.

За все, что случится.

— Что ты задумала?

— Дакрас…

— Ну конечно, — прикрыла глаза сойка. — Кто же, как не она. Дакрас.

Молчание.

— Уверена?

Тэо, не понимающий, о чем идет разговор, терпеливо ждал, не задавая лишних вопросов.

— Отдай.

С тяжелым вздохом, словно оказывала невероятное одолжение приговоренному к смерти, сойка полезла в свою котомку, намереваясь извлечь из нее разом помост, плаху, топор и палача с двумя помощниками.

Шерон тем временем закатала левый рукав темно-коричневой рубахи, обнажая тонкое загорелое запястье. Лавиани бросила на него быстрый взгляд и недовольно поджала губы:

— Не особо заметно улучшение. Хотя времени-то прошло уже порядком.

На запястье у девушки красовался круговой алый рубец, столь яркий, что в первый миг его можно было принять за шерстяную нитку, которые по обычаю носили замужние алагорки в западной части этого герцогства. Сразу за рубцом виднелся широкий опоясывающий синяк цвета грозовой тучи, почти черный, жуткий, словно гниющая плоть.