Алексей Пехов - Белый огонь

Снега намело много, по лошадиные пястья, Тион шел неохотно и осторожно, громко нюхая воздух и напрягая уши. Эйрисл ткнул кавалерийской пикой вниз, почувствовал, как наконечник врезался в промерзлую землю. Несколько ярдов, и он опять проделал то же самое движение. С тем же результатом.

Теперь во рту словно лимон раздавили. И в этот момент Тион резко встал и больше не пожелал сделать ни шагу.

— Ладно, — нахмурился командир Четвертой роты. — Тогда поступим…

Он не успел сказать, так как под конем разлилось бледно-голубое свечение. Оно запульсировало в такт ударов сердца. Раз. Другой. Третий.

Крик сержанта, предупреждающий об опасности, прозвучал в миг, когда синий свет под снегом полыхнул и что-то черное поднялось из-под него.

Тион встал на дыбы, ударил выбиравшееся из снежной «берлоги» существо передними ногами. Затем рухнул на него всем весом, зло заржал, крутанулся вокруг своей оси, сильно вбивая копыта в поверженного противника, а потом прыгнул, словно заяц, в сторону, так, что Эйрисл, несмотря на все навыки опытного наездника, едва удержался в седле.

Конь пошел боком, тараща глаза, скалясь, хрипя. Лейтенант с силой ткнул пикой в человекоподобное создание, которое вставало на ноги, не чувствуя страшных ран, оставленных на нем жеребцом. Наконечник с трудом вошел вплоть, а затем древко сломалось.

Все вокруг полыхнуло синим, и на солдата надвинулись тени…

Кто-то кричал. Все время то же. На одной ноте.

— Мои глаза! Мои глаза! Мои глаза!

Эйрисл попробовал вздохнуть, но ощутил боль в ребрах и решил, что Тион рухнул на него, переломав все кости.

— Мои глаза-а!!. — Крик перешел в вой.

Он поднял веки, но с ужасом понял, что ослеп и вместо глаз у него лишь дробленое стекло, которое с каждой секундой все сильнее впивается ему в мозг. Хотел закричать, но вместо этого издал хрип, схватился пальцами за что-то липкое, ощутимое даже через перчатку, затем удар выбил из его легких весь воздух, и вновь пришли тени…

Среди тусклого снега поднималось яркое солнце. Его злой белый свет обжигал даже сквозь теплую одежду, оставлял на открытой коже раны, которые сразу же начинали кровоточить и дымиться, но боли, что удивительно, не было. Свет не разгонял тени, наоборот, сгущал их, делал резче и материальнее.

Они двигались вопреки всем законам. Ползли по снегу, и совершенно непонятно, кто их отбрасывал. У теней не нашлось хозяина, они сами по себе были чем-то, Эйрисл чувствовал это сердцем и стоял, забыв дышать.

Он смотрел, как они неспешно перемещаются. Искажаются, меняются, принимают различные формы и размеры. Он следил за ними неотрывно и завороженно, словно за ядовитыми змеями, которые с каждой секундой подбирались к нему все ближе и ближе, сужая круги.

Солнце стало ослепительным, выжигая глаза, и Эйрисл зажмурился, а когда открыл их снова, то тени уже слились в одну огромную, лежавшую на снегу фигуру, медленно колеблющуюся, дышащую, как гигантское морское животное, поднявшееся из глубин.

Нет. Не животное.

Чудовище.

Лейтенант понял, что стоит в самом центре воронки, водоворота, сотканного из густого мрака, питавшегося солнечным светом жадно, словно оголодавшая пиявка. В следующий миг в центре воронки открылся сотканный из ртути огромный глаз, моргнул, уставясь на Эйрисла, читая его память, заглядывая прямо в душу, видя все его тайны, мечты, желания и страхи.

Водоворот пришел в движение, тени сложились в новую фигуру, в острые клинья, в зубы хищника, и воронка превратилась в распахнутую пасть. Туда провалился снег, деревья, земля и человек.

Одна из осин, корнями впившись в почву на самом краю пропасти, накренилась, легла почти горизонтально, но удержалась, позволив ему обеими руками вцепиться в спасительные ветки.

Эйрисл висел над бездной, в сердце которой бушевало ледяное синее пламя, и тени вокруг него плясали и корчились, словно дикари из джунглей Черной земли. Дыра дышала влажным смрадом, выла глотками миллионов тех, кто ушел на ту сторону.

Звала его. Ждала. И собиралась пожрать.

Он держался что есть сил и понимал: это ненадолго. Ветки рано или поздно сломаются, или же пальцы ослабнут, и та сторона примет его, сотрет, уничтожит из памяти мира.

Она хотел его. Жаждала. Тянулась тенями и выла, чтобы он перестал сопротивляться, сдался и принял уготованную судьбу.

Командир Четвертой роты не желал этого, а потому боролся.

Боль в висках стала жуткой, язык корчился от вкуса лимона, мир потускнел, распался на нити.

На фоне ослепительного металлического солнечного диска появился темный силуэт. Он наклонился, и Эйрисл разглядел женщину. Молодая и красивая, но с седыми волосами и ужасными глазами. Белыми, как у мертвой рыбы.

Весь вид незнакомки говорил, что она не уверена, не ошиблась ли, оказавшись здесь.

Через секунду девушка протянула к нему левую руку, на запястье которой был застегнут черный браслет.

— Ну же! У тебя не такой уж и большой выбор! — Она заметила его колебание.

И Эйрисл ухватился за узкое запястье, все еще не веря, что ей удастся справиться с его весом, вытащить назад, на поверхность.

Девушка резко выпрямилась, выволакивая лейтенанта, и солнце погасло…

— Мои глаза!..

Эйрисл тряхнул головой.

Никакого солнца, все тот же тусклый серый рассвет начинавшегося дня, а вокруг кипел бой. Высокая человекоподобная фигура, странная и кособокая, в черной броне, больше похожей на обожженные глиняные черепки, выбиралась из снега на дорогу, а всадники, рассыпавшись по полю, поражали ее стрелами.

Кажется, с того момента, что он ударил пикой эту тварь, прошло всего несколько мгновений. Тион не сбросил его из седла, сделал все, как учили, разорвал дистанцию, спасая и себя и наездника.

— Мои глаза-а!!

Алет валялся на земле, зажимая лицо руками, и из-под его пальцев текла кровь. От жеребца солдата остались лишь куски плоти, перемешанные с костями и сбруей. Прежде чем Эйрисл хотя бы смог представить, что случилось, черное существо чуть подалось вперед и издало низкий, горловой, рыгающий звук.

Во всяком случае, это выглядело и звучало именно так.

От невидимой волны, понесшейся к солдатам, разлетелась снежная пыль, рухнул плетень, несколько осин рассыпались острыми щепками.

— В стороны! — напрягая горло, заорал Эйрисл.

Всадники бросились врассыпную, нахлестывая коней, и «выстрел» ударил в крестьянский дом, ломая бревна, словно те были сухим хворостом.

— Говерт! Бейте!

Лейтенант заметил, что тварь, раненная пикой, двигается неуклюже и замедленно. Она попыталась снова «плюнуть», но со всех сторон летели стрелы. Отскакивали от темной брони, попадали в щели между сочленениями, заставляя гадину дергаться, не давая ей возможности сосредоточиться.