Юрий Иванович - Принцесса Звездного престола (Тетралогия) [litres]

Барон молча наблюдал, как я отпил очередной глоток коньяка и блаженно прикрыл веки. А затем неожиданно спросил с немалой долей подозрительности в голосе:

— Когда Тантоитан был здесь в последний раз, он выдал одну сентенцию по поводу его любви к коньяку. Я еще потом долго смеялся… Ты, случайно, не помнишь дословно?

Снисходительно усмехнувшись на очередную попытку проверки, я процитировал:

— Моя любовь к коньяку не уменьшится, даже если я его буду запивать пивом!

— Хм! — Аристронг удовлетворенно кивнул, тоже отпил из своего бокала и стал рассуждать: — Но ты хоть представляешь, сколько камней полетит в твою сторону?

— Мне ведь тоже не привыкать!

— И ты будешь открыт для всех! На виду у сотен и тысяч чужих, непроверенных людей. Как ты обезопасишься от удара в спину?

— Не забывай, меня будут охранять! И как охранять! Самые лучшие люди — и твои, и мои. Помимо того, меня будет охранять спецслужба империи. Ведь не позволят же они так просто уничтожить одного из претендентов. И чем большую шумиху ты вокруг визита моего, то бишь своего, сына поднимешь, тем больше нам это будет на руку. Ты поймаешь в мутной воде крупную рыбку, а мне на первых порах повышенный ажиотаж создаст хорошую рекламу и выделит из многотысячного списка соискателей.

— Вообще-то… может и сработать! Приглашение я вчера получил… И только посмеялся… Но кто бы мог подумать, что так повернутся события?

— Поэтому срочно дай официальное подтверждение, зарезервируй один очень хороший отель в Старом квартале и поднимай всю службу безопасности на ноги.

Барон ухмыльнулся:

— Они у меня и так мало спят! А номера в отеле надо резервировать строго определенные?

— Конечно! Разве я когда-либо отказывался от добавочной подстраховки?

— Ты? Да сотни раз!

— Да ладно! Когда это было?.. С годами люди умнеют…

— Особенно когда их так пару раз подставят! И они после этого невероятным чудом останутся в живых! — беззлобно засмеялся барон и деловито встал из-за стола. — Но я-то поумнел точно, и Зарина дала мне для этого нужное время. Как будем ставить ее в известность?

— Раз ты согласен в основном вопросе, то насколько вводить ее в курс дела решай сам. Только в таком случае желательно, чтобы она осталась здесь. До конца всей операции.

— Естественно! Ведь на самом деле объекты охраны останутся на тех же местах.

— Хотя это будет немного странно, — напомнил я. — Ведь все-таки твой сын якобы направляется на Оилтон…

— Выдумаем причину достойную, никто и не заподозрит. А уж как она будет рада предстоящему делу! У нас уже с полгода затишье.

— Заметно было, — хмыкнул я, — как она на меня с парализатором налетела!

— И ведь сразу узнала! — восхитился барон. — А я вот никогда особо на походку и голос внимания не обращаю. Ладно, бегу. А потом уже вместе с Зариной будем разрабатывать детали. Подождешь меня здесь? Или…

— Зачем мне мелькать возле тебя? Здесь намного вкусней пахнет. Да и уютнее, прохладнее…

— Только не упейся до моего возвращения! Тебе еще много надо мне рассказать!

— Разве я хоть раз напивался? — В моем голосе прозвучала прямо-таки детская уверенность в своей непогрешимости.

На это барон уже в дверях обернулся и показал мне кулак.

— У меня до сих пор сердце кровью обливается, когда я вспоминаю развороченный тобой бочонок с десятью литрами коньяка… который, кстати, перед его бессмысленной кончиной мы так и не попробовали!

Мои уши отчаянно покраснели, но слова оправдания все-таки вырвались:

— Чистая случайность! К тому же мы его долго нюхали… — Я пошевелил ноздрями. — До сих пор его аромат висит в воздухе! Ощущаешь?

Аристронг махнул безнадежно рукой и вышел. Но до меня явственно донеслось одно слово:

— Демагог!

Чтобы скрасить свое ожидание, я не постеснялся сам себе налить чуть ли не все остатки из первого графина и приступил к планомерному их поглощению. Попутно закусывая деликатесами и обсуждая с Булькой проблемы, связанные с изменением походки, а в лучшем варианте — еще и голоса. Первую проблему мой товарищ обещал решить весьма просто. Нарастив, к примеру, на мои стопы нужное количество своей плоти и вызвав тем самым или косолапие, или плоскостопие. Вдобавок имелась возможность наложить эластичные стяжки на коленные суставы и сделать из меня кривоногого кавалериста. Разошедшийся Булька даже выдвинул идею согнуть меня в пояснице, но от такого предложения я сразу отказался. Не хватало мне выглядеть пострадавшим от удара бревном или походить на человека, скрученного подагрой.

Вот по поводу голоса возникло много сомнений. Риптон совершенно не знал строение гортани, лорингофонных связок и самого принципа возникновения звуков в горле человека. К своему стыду, я тоже не смог основательно просветить его в этом вопросе. Поэтому мы решили отложить вопрос с изменением голоса на ближайшее будущее. Ведь после тщательного изучения анатомии интересующей нас части тела, а то и после консультации со специалистами нам будет гораздо легче настроить мои голосовые связки определенным образом.

А чтобы даром не терять времени, мы тут же принялись экспериментировать с моей походкой. Единственное, чего нам недоставало, так это большого зеркала. Но и без него я чувствовал большие изменения. То я ковылял как старикашка, то ходил на цыпочках, как балерина, а то хромал как инвалид всех войн и сражений. Что, естественно, привело меня к мысли: а смогу ли я в таком виде пользоваться прежним арсеналом приемов в полной мере? Ведь порой не так поставленная стопа запросто может привести к травме! А в поединке это иногда равнозначно смерти.

Булька тут же стал меня убеждать в моей полной работоспособности. Обещая в крайнем случае моментально убрать все свои наслоения и стяжки по первой же моей команде. Подобные заверения меня вполне устроили, но и поэкспериментировать я никогда не отказывался. А уж поддерживать себя в надлежащей форме я никогда не ленился. Поэтому принялся проверять свою прыгучесть с разными конфигурациями стопы и различными стяжками на коленных суставах.

В итоге через полтора часа вернувшийся вместе с Зариной барон Аристронг застал меня синхронно штурмующим отрезок каменной стены между двумя самыми большими бочками с коньяком. И, даже не удосужившись закрыть за собой дверь, заорал с самого порога:

— Перестань немедленно!!! — А после того как дверные замки защелкнулись, продолжил более спокойным голосом: — Я ведь просил! Как человека! Так нет, обязательно надо проявить свою обезьянью натуру!

— Не бойся, все цело! — не замедлил я с ответом. — И нечего принюхиваться, это запахи из наших бокалов!

Мы снова уселись за стол, и барон возмущенно хмыкнул, увидев два пустых графина. Но из третьего все-таки налил. Мне и себе.