Юрий Иванович - Принцесса Звездного престола (Тетралогия) [litres]

— Но, госпожа! — ужаснулась девушка. — Он ведь может навсегда потеряться при таком столпотворении! — Она с надеждой оглянулась на Нину, но та даже не думала вмешиваться, с самой милой улыбкой здороваясь и обнимаясь с графом.

Заметив взгляд рабыни, Эльза еще больше рассердилась, но голос все-таки понизила:

— Отведи его в подвальчик! Там он никому не помешает и никуда не сбежит! И быстро! А то закрою и тебя там же!

Рената спорить не стала. Видимо, еще и из-за того, что рев трибун постоянно нарастал, а она не успела пока сделать ни одной ставки. Дернула меня за руку, подвела к стене и открыла замаскированную дверь. Чуть ли не сбивая меня с ног, протолкнула по спиральной лестнице вниз и усадила в удобное кресло. Повернула меня лицом к круглому окну и несколько раз повторила:

— Брат! Там будет твой брат! Смотри туда!

Затем достала откуда-то с десяток конфет без обертки, положила на подоконник и вихрем умчалась наверх. Только и раздался за ней громкий щелчок захлопнувшейся двери.

Да! Отделили! Я внимательно осмотрелся и даже обрадовался: здесь для меня было намного лучше, чем в гостевой ложе. Самое главное — в каморке находился только я. Ну и еще полная темнота. Лишь через круглое окно, ведущее на арену, пробивалось слабое освещение. Заглянув в окно, я понял, что имею прекрасную возможность понаблюдать за поединком без посторонних. Вид был прекрасным — и на арену, и на большие экраны сверху. По бокам моего окошка от него отходили пластиковые прикрытия, мешая смотреть по сторонам, но этого и не надо было. Видимо, раньше из этой каморки вырывался луч прожектора. Или чего-то подобного. И работал простой осветитель или оператор. Присмотревшись, я даже заметил, что окно можно открыть и вынуть полностью. Но делать это не стал: нет необходимости и работенка явно не для дебила.

А время начала воскресного развлечения для жителей острова приближалось просто стремительно. Не успел я съесть несколько конфет, как на арену вышла первая пара. Оказалось, по таким дням перед главным действом выступают начинающие и молодые гладиаторы. И численность их не лимитирована. Только вот окончанием боя служит простой нокаут. Смертельного исхода старались избегать. Хотя и такое случалось нередко.

Трибуны явно не справлялись с нагрузкой и были в прямом смысле переполнены. Зрители стояли в проходах, сидели на поручнях, а кое-где даже на коленях друг у друга. Естественно, что этими льготами пользовались женщины, которые вели себя не менее возбужденно, чем болельщики-мужчины. И организаторы поединков вполне осознавали чаяния собравшегося народа. Поэтому второстепенных боев провели только три. Два — один на один и третий — где пара сражалась с парой. Нельзя сказать, чтобы они прошли совсем уж неинтересно или вяло. Кости трещали порой так, что перекрывали шум толпы. А кровь щедро смочила арену несколькими бурыми пятнами.

А затем раздался звук сирены, и ведущий стал представлять участников главного поединка. Первым на арену вышел Гарольд. В свете двух скрещенных прожекторов он смотрелся очень здорово. Его приветствовали нестройными выкриками, свистом и улюлюканьем. Я даже услышал чей-то топот у себя над головой. Шум немного стих, когда огласили сумму выкупа за выступающего раба в случае его победы — пятьсот тысяч паров! Голос из репродукторов, разнесшийся над притихшими зрителями, даже напомнил, что подобной суммы не назначалось за раба за всю историю Хаоса. После гудящей от разговоров паузы голос раздался вновь, но уже с истерическими нотками:

— Ему сегодня противостоит!.. Свободный гражданин острова!.. Занимающий первое место в рейтинге наших лучших бойцов!.. Владелец второго порта!.. Великий и непобедимый!.. Уке-Син!!!

Последние слова ведущего заглушил слаженный крик, исторгнувшийся из тысяч глоток:

— Уке-Син! Уке-Син! Уке-Син!!! — скандировали зрители имя своего любимого и обожаемого урода. И пока тот выходил на арену, рев толпы усиливался с каждым его шагом и превысил все допустимые и мыслимые пределы.

Стало совершенно ясно: за владельца порта будет болеть подавляющее большинство. И разница среди этого большинства заключалась только в ставках на исход поединка. Кто-то ставил на первую минуту, а кто-то на вторую, и, может, только единицы — на третью. Потому что уверенная мощь Уке-Сина потрясала и завораживала. Даже я смотрел на него с каким-то нездоровым ажиотажем, хоть и видел ранее записи поединков с его участием.

Но там он выглядел «стройней» и хлипче. Если можно так сказать о комке мышц весом сто шестьдесят килограммов! Но сейчас он смотрелся по-другому! Видимо, за последние несколько месяцев своего неучастия в поединках к его телу прибавилось еще килограммов пятнадцать, а то и двадцать веса. И не какого-то свисающего сала или непонятных одутловатостей, а полноценных и устрашающих мускулов. Вроде стал даже как-то выше ростом. То ли продолжал расти… То ли стал набухать энергией… Но вряд ли он был человеком в полном смысле этого слова. Скорее всего, этот мутант вообще являлся человеком лишь малой толикой своего естества.

И тут меня уже окончательно пронял страх. Самый натуральный страх за моего лучшего друга. Если бы он мог меня услышать в окружающем шуме, я бы немедля вскрыл окно и прокричал только одно слово: «Шип!» Я повторял это слово мысленно, беззвучно шевеля губами. Но Гарольд и сам понимал сложность ситуации. Чтобы успокоить ребят и меня, он развел руки в стороны, на секунду став похожим на изображение креста. Непосвященному человеку могло показаться это элементами разминки, но по нашим условным сигналам это означало: «Все технические средства задействованы!» А раз из техники у него ничего не было, значит, он готов применить шип с первого же мгновения боя. Ну и правильно! На кону стоит слишком многое, чтобы безрассудно играть в рыцарство и джентльменство.

Тем временем ведущий, с трудом перекрывая невообразимый шум, объявил о прекращении всех ставок до перерыва, попросил у публики внимания, которое и так превосходило здравый смысл, и включил сирену. Раздался громоподобный рев, возвестивший о начале поединка и, как по мановению волшебной палочки, создавший почти невероятную тишину при таком скоплении народа.

Как ни странно, соперники не спешили сойтись для обмена первыми любезностями. Они мягкими, крадущимися шагами стали медленно двигаться против часовой стрелки, присматриваясь друг к другу и делано улыбаясь. При этом оскал Уке-Сина выглядел жутко неприятным и устрашающим. Создавалось впечатление, что у него зубов не меньше пятидесяти.

Подобные промедления явно не понравились зрителям. И уже секунд через двадцать тишина нарушилась повторным скандированием имени их любимца.