Александр Афанасьев - Прелюдия беды [litres]

– Из машины! На землю! На землю!

ОМОНовцы привычно провели захват, чеченцы, выхваченные из машин, и брошенные на землю орали и матерились.

– Чисто!

Берестянский – бросил в машину карабин, подошел ближе. Один из бойцов показал ему изъятый Стечкин – позолоченный и с рукоятью из дорогого чеченского горного бука. На кожухе – шла какая-то надпись, по-арабски. Оружие считалось наградным – и его носили очень непростые люди…

– Так… кто старший. Кто старший!?

Один из задержанных задергался и по знаку Берестянского его подняли. Пацан совсем, тридцати еще нет – но понтов…

– Ты кто такой, русский? – он говорил совсем без акцента – ты кто такой, чтобы меня на землю класть? Ты на своей земле так распоряжайся!

– Это и есть моя земля. Двух раз не хватило – и в третий научим. Ты почему такой невежливый, а?

– Слушай, русский, да ты знаешь, кто я такой. Да мне только один звонок сделать, да, и тебя свои же раком отхарят!

Берестянский протянул свой телефон.

– Звони.

Чеченец недоверчиво посмотрел на него. Потом – схватил телефон, натыкал номер. Заговорил с невидимым абонентом с большой долей почтительности в голосе. Потом – протянул трубку назад.

– Тебя, русский.

Берестянский взял трубку, отошел подальше, прикрылся ладонью.

– Кто?

Городецкий…

– Капитан Берестянский, семнадцатый контроль.

– Берестянский. Ты что, о…л в атаке?! Ты что сделал?! – трубка дрожала от начальственного гнева.

– Товарищ генерал, только что группа машин в составе двух предприняла попытку силового прорыва через блок-пост. Прорыв пресечен, одна машина повреждена, преступники задержаны. Пострадавших нет.

– Ты совсем там ох…л в атаке? Мало нам проблем? Это сотрудники местного МВД, они остались верны нам!

– Товарищ генерал, вы же сами приказали усилить бдительность.

Какое-то время генерал Городецкий молчал, не зная, что сказать.

– Задержанных освободить. Оружие, транспортные средства вернуть. Принести извинения. Вам все ясно?

– Так точно.

– Исполняйте.

Берестянский выключил трубку. Махнул рукой условным знаком – освобождайте. ОМОНовцы и нацгвардейцы отошли в сторону, чеченцы поднимались, отряхиваясь.

– А что нам с машиной делать? – спросил один из чеченцев – ты нам машина сломал, да!

– Пешком дойдешь.

Чеченец подошел ближе.

– Уезжай отсюда, русский. Пока жив.

– Это ты жив, пока я позволяю тебе жить.

Двое – русский и чеченец долго смотрели друг другу в глаза. Первым – не выдержал чеченец.

Через несколько минут прошли три фуры. Их пропустили…

– Э, русский…

Капитан обернулся. Один из сотрудников местного МВД, тот самый, на Приоре – стоял рядом с Тигром.

– Поговорить надо, да. Отойдем?

Берестянский повесил себе на плечо автомат. Они отошли в сторону… чеченец не видел, что один из ОМОНовцев присел за машиной, держа чеченца под прицелом Вала.

– Говори.

Чеченец был молодым, наглым, небритым – здесь вообще было на удивление много молодых людей, в России от этого отвыкаешь. Из хорошей, влиятельной семьи – иначе бы в уголовный розыск не попал бы. Здесь это не просто так и не бесплатно – даже большие деньги, и то возьмут далеко не от каждого.

– Ты из Ростова, да?

– И что?

– Я в Ростове учился, в школе милиции… – чеченец закатил глаза – такие девочки, да… Вай, какие девочки…

Да уж… Это не у вас – коз и овец …

– И что с того?

– Да ничего. Ты зачем так делаешь, брат? Нехорошо так делать, да.

– Я тебе не брат.

Чеченец внешне не обиделся.

– Как знаешь, русский. Только ты все равно нехорошо делаешь. Ты зачем так Асланбека остановил? Он большой человек, у него дядя генерал полиции, да. А ты его обидел при его людях, на землю положил – это большое унижение для мужчины, если его на землю положили. А если он ночью мстить со своими абреками придет? Мы тоже спокойно жить хотим, русский, если ты такой крутой, зачем нас подставляешь?

– Как придет, так и уйдет. И тебя сюда никто не звал. Хочешь – вали домой, без тебя тут справимся.

Чеченец поцокал языком.

– Нехорошо говоришь, русский. Нехорошие слова говоришь. Ну, зачем так делать? Давай договоримся – мы тут знаем каждого, кого можно остановить, кого нельзя. У кого есть деньги, у кого нет. А ты ничего не знаешь, никого не уважаешь… беда будет, русский. Давай договоримся – ты своим людям скажешь. Если я рукой сделаю вот так – твои люди пропускают. А если вот так – останавливают. Ты сколько денег зарабатываешь, русский?

– Достаточно.

– Вах… достаточно никогда не бывает. Квартира купить, девушка в ресторан сводить, машина хорошая купить. На все деньги надо. А где взять?

Чеченец подмигнул.

– А у Аслана взять. На вот, держи. Со своими поделишься…

Чеченец достал из внутреннего кармана куртки разномастную пачку денег – доллары, евро, рубли в крупных купюрах. Не глядя, поделил надвое, сунул одну часть капитану ОМОНа.

– Держи. Не смотри, что мало, если умно делать, до конца дня вчетверо от этого заработаем. И пополам поделим. Ты будешь не пропускать, а я – пропускать, да? Скажу – русский злой, надо много платить, да. Половина – по справедливости, ты не смотри, что у меня людей мало, мне тут много с кем делиться надо, да.

– Значит, этому тебя в Ростове учили, да?

– Зачем так говоришь? – обиделся чеченец – при чем тут Ростов? Это дядя Мага научил, он тоже милиционер, на дороге стоял, трехэтажный дом построил. Если хочешь, русский, тебе тут и стол накроют, и девочек привезут. Если надо – машину подарим. Или насчет девочек распорядимся. У Аслана тут девочки есть… есть русские, есть украинки… даже полька есть. Скажи, какую надо, брюнетка, блондинка, рыжая, маленькая, взрослая – любая будет, да.

– Значит, если вот так – пропускаем. А так – останавливаем. Да?

– Да! – просиял чеченец.

Берестянский взял деньги. И вмял их захлебнувшемуся кровью чеченцу в рот поверх выбитых одним ударом зубов…

– Товарищ капитан…

У Берестянского уже башка гудела.

– Что там…

– Да тут… прибабахнутые какие-то…

– Прибабахнутые?

– Эти… в Чечню прут. Без оружия.

– Б… этого только не хватало.

Берестянский пошел к блоку. Ё… Шеви-Нива, дальше Паджеро и за ними КамАЗ. Шеви Нива серебристый, Паджеро белый, но без знаков ООН. Зато какие-то наклейки… хрен знает, какие. Темнеет – да и в глаза как песком сыпанули.

У Паджеро – Смирнов отбивался от каких-то…

– Так! – голос у капитана был гулкий, командирский, отработанный – капитан Берестянский, полиция! Прекратить! Что тут происходит, нах..!

– Теперь – все внимание обозначилось на него. Три бабы – мужик благоразумно в машине сидит – понимает, что все на взводе и можно и в рожу схлопотать очень даже запросто. Бабы – одна пожилая, толстая, явно стервозная – капитан это мог определять с первого взгляда, пришлось хлебнуть. Одна лет тридцати, неприметная, с короткой стрижкой. Зато третья…